Полное собраніе сочиненій въ двухъ томахъ.

Первое условіе для такого возвышенія разума заключается въ томъ, чтобы онъ стремился собрать въ одну недлимую цльность вс свои отдльныя силы, которыя въ обыкновенномъ положеніи человка находятся въ состояніи разрозненности и противорчія; чтобы онъ не признавалъ своей отвлеченной логической способности за единственный органъ разумнія истины; чтобы голосъ восторженнаго чувства, не соглашенный съ другими силами духа, онъ не почиталъ безошибочнымъ указаніемъ правды; чтобы внушенія отдльнаго эстетическаго смысла, независимо отъ другихъ понятій, онъ не считалъ врнымъ путеводителемъ для разумнія высшаго міроустройства; даже, — чтобы господствующую любовь своего сердца, отдльно отъ другихъ требованій духа, онъ не почиталъ за непогршительную руководительницу къ постиженію высшаго блага; но чтобы постоянно искалъ въ глубин души того внутренняго корня разумнія, гд вс отдльныя силы сливаются въ одно живое и цльное зрніе ума.

И для разумнія истины въ этомъ собраніи всхъ душевныхъ силъ, разумъ не будетъ приводить мысль, ему предстоящую, послдовательно и отдльно на судъ каждой изъ своихъ отдльныхъ способностей, стараясь согласить вс ихъ приговоры въ одно общее значеніе. Но въ цльномъ мышленіи, при каждомъ движеніи души, вс ея струны должны быть слышны въ полномъ аккорд, сливаясь въ одинъ гармоническій звукъ.

Внутреннее сознаніе, что есть въ глубин души живое общее средоточіе для всхъ отдльныхъ силъ разума, сокрытое отъ обыкновеннаго состоянія духа человческаго, но достижимое для ищущаго, и одно достойное постигать высшую истину, — такое сознаніе постоянно возвышаетъ самый образъ мышленія человка: смиряя его разсудочное самомнніе, онъ не стсняетъ свободы естественныхъ законовъ его разума; напротивъ, укрпляетъ его самобытность и вмст съ тмъ добровольно подчиняетъ его вр. Тогда на всякое мышленіе, исходящее изъ высшаго источника разумнія, онъ смотритъ, какъ на неполное, и потому неврное знаніе, которое не можетъ служить выраженіемъ высшей истины, хотя можетъ быть полезнымъ на своемъ подчиненномъ мст, и даже иногда быть необходимою ступенью для другаго знанія, стоящаго на ступени еще низшей.

Потому, свободное развитіе естественныхъ законовъ разума не можетъ быть вредно для вры православно-мыслящаго. Православно-врующій можетъ заразиться невріемъ, и то только при недостатк вншней самобытной образованности, — но не можетъ, какъ мыслящій другихъ исповданій, естественнымъ развитіемъ разума придти къ неврію. Ибо его коренныя понятія о вр и разум предохраняютъ его отъ этого несчастія. Вра для него не слпое понятіе, которое потому только въ состояніи вры, что не развито естественнымъ разумомъ, и которое разумъ долженъ

возвысить на степень знанія

, разложивъ его на составныя части и показавъ такимъ образомъ, что въ немъ нтъ ничего особеннаго, чего бы и безъ Божественнаго Откровенія нельзя было найти въ сознаніи естественнаго разума; она также не одинъ вншній авторитетъ, передъ которымъ разумъ долженъ слпнуть; но авторитетъ вмст вншній и внутренній, высшая разумность, живительная для ума. Для нея развитіе разума естественнаго служитъ только ступенями, и, превышая обыкновенное состояніе ума, она тмъ самымъ вразумляетъ его, что онъ отклонился отъ своей первоестественной цльности и этимъ вразумленіемъ побуждаетъ къ возвращенію на степень высшей дятельности. Ибо православно-врующій знаетъ, что для цльной истины нужна цльность разума, и исканіе этой цльности составляетъ постоянную задачу его мышленія.

При такомъ убжденіи, вся цпь основныхъ началъ естественнаго разума, могущихъ служить исходными точками для всхъ возможныхъ системъ мышленія, является ниже разума врующаго, какъ въ бытіи вншней природы вся цпь различныхъ органическихъ существъ является ниже человка, способнаго при всхъ степеняхъ развитія къ внутреннему Богосознанію и молитв.

Находясь на этой высшей степени мышленія, православно-врующій легко и безвредно можетъ понять вс системы мышленія, исходящія изъ низшихъ степеней разума, и видть ихъ ограниченность и вмст относительную истинность. Но для мышленія, находящагося на низшей степени, высшая непонятна и представляется неразуміемъ. Таковъ законъ человческаго ума вообще.