Полонез

По команде Гилмора Комитет установил связи с крупнейшими европейскими тайными организациями. Сейчас их вожди съехались в Париж, чтобы получить инструкции и деньги для вторжения в Царство Польское. Эти люди опасны, намного опаснее рядовых волонтёров-поляков. Суровые, непреклонные в своей борьбе с деспотизмом, готовые умереть за идеи свободы и равенства, они достойные преемники якобинцев. А тех боялась вся Европа.

За каждым из вожаков стоят сотни революционных фанатиков. Не все, разумеется, по разным причинам доберутся до Царства. Но всё равно, вот это — армия. Армия опасная и эффективная. И своей боеспособностью она даст волонтёрским отрядам сто очков вперёд. В сущности, англичане хотят натравить на Россию всё европейское революционное подполье. И без пяти минут своего добились.

Но сейчас в моих руках список нанятых тайных организаций с поимённым указанием собравшихся вождей, да ещё с пояснением, сколько бойцов каждый готов поставить. И что важно — помечено, кто где остановился в Париже. Хвала скрупулёзности Зыха! Уверен, что мсье Андре её оценит. С этим списком работать ему. Если уж в столице собрались революционеры, угрожающие франко-российским отношениям, а может, и персонально Луи-Филиппу как одному из европейских монархов, грех полиции не воспользоваться таким случаем, не прихлопнуть всех разом…

Взвешиваю на ладони бесценные бумаги. (Зых следит за мной диким взглядом.) Вот они, сведения, необходимые и достаточные, чтобы задавить восстание в зародыше. Чтобы упреждающими ударами уничтожить вооружённое вторжение, грозящее взорвать покой и мирную жизнь западных провинций империи. Чтобы сломать изощрённые планы англичан.

— Спасибо тебе, господи, — шепчу невольно.

Значит, всё было не зря.

Скитания в образе поручика войска Польского Болеслава Мазура, якобы бежавшего в Европу после разгрома Восстания. Приезд в Париж через Бельгию. Ссора с нанятым спившимся эмигрантом, который принимается публично хулить профессора Лелевеля, а я при всех вступаюсь за доброе имя председателя Комитета. Дуэль с обидчиком, в которой доблестно побеждаю, нанеся обусловленные две царапины. И — ожидаемая признательность Лелевеля. В благодарность он приближает меня к себе и со временем вводит в состав малого совета при Комитете… Долгий и длинный путь, в конце которого — пакет с документами, предназначенный для англичан и доставшийся мне.

Хотя… конец ли? В дверь квартиры кто-то ожесточённо стучит. Ломится, практически. Не дом, а проходной двор. Кто это может быть?

Всё ещё лежащий на полу Зых приподнимает голову и прислушивается. Каминский, обменявшись с Жаком настороженными взглядами, суёт руки в карманы пальто. А я собираю бумаги в пакет и засовываю под сюртук за пояс со стороны спины.

— Жить пока будешь здесь. Завтрак через два часа. И смотри, без глупостей!

С этими словами служанка мамаши Боннет, сурово погрозив Агнешке толстым пальцем, удалилась.

Как только старуха ступила за порог, Агнешка быстро огляделась. Комнатка на втором этаже была крохотная, с широкой кроватью (куда ж без неё в борделе?), туалетным столиком и парой стульев. Да в углу умывальник с вешалкой — вот и вся скудная обстановка. И чёрт с ней.

Агнешка выглянула в окно. Оно выходило на внутреннюю сторону дома. Отлично. А на двери установлена щеколда. Замечательно. Девушка тихонько закрыла её. Теперь можно приниматься за дело.

Откинув покрывало, Агнешка сняла с постели две простыни и быстро соединила крепким узлом. Один конец привязала к ножке кровати. Распахнув небольшое окно, выбросила второй наружу. Взобравшись на стул и держась за импровизированную верёвку, с трудом выбралась в окно. Теперь всё зависело от силы рук. Но на руки Агнешка никогда не жаловалась.

Этажи были невысокие, и конец простыни свисал почти до земли. Агнешка спускалась медленно и осторожно, буквально по сантиметру. Бешено колотилось сердце — не от страха высоты, а из-за опасения, что кто-нибудь увидит беглянку и поднимет шум. Но в этот ранний час всё было тихо. И вот наконец ноги коснулись тротуара.

Агнешка сразу решила, что из борделя сбежит. И не потому, что честной девушке там делать нечего (а себя она считала девушкой честной), — дело в другом. Из разговоров своих похитителей она поняла, что её Цешковскому грозит опасность, что на него собираются напасть. Значит, Ежи надо спасать любой ценой. Она ведь не соврала Мазуру, когда сказала однажды, что если любит человека, то будет с ним до конца. Просто, говоря так, она про себя думала не о Мазуре, а о Цешковском.

Однако побег из борделя был только первым шагом. Теперь предстояло как можно быстрее покинуть Сите и выбраться в центр Парижа. Деньги с собой у неё были, нашлась бы только любая карета, повозка… да что угодно, лишь бы с колёсами и лошадьми.

Свернув за угол, она увидела неторопливо ехавшую навстречу телегу водовоза, запряжённую гнедой кобылой. На облучке сидел старик с трубкой в зубах и, кажется, дремал на ходу.

— Стой! — крикнула Агнешка, бросаясь навстречу.