Польша и Россия в первой трети XIX века

Особенное раздражение вызывали Ю. Эльснер и П. Глущиньский; последний являлся членом Правительственной комиссии вероисповеданий и общественного просвещения, которая не могла быть занесена в список «неблагонадежных» организаций, тем не менее подчеркивалась необходимость строгого полицейского надзора за ее сотрудниками. Старались оттянуть проведение заседания масонов с обсуждением проекта нового устава. Делались попытки добиться согласия в их среде и выработать принципы усовершенствования устава, но в числе этих принципов оказалась «крамольная» «доктрина суверенитета народа и даже более того – суверенитета представителей народа над всеми властями и над самим народом»⁷⁸

.

Летом 1821 г. проект нового устава и объяснения к нему обнаружили у одного из варшавских типографов, напечатать и распространить их помог П. Глущиньский. Часть масонов выступила против нового устава, что было отражено в протоколе. Как отмечалось в рапорте царю, из протокола явствовало, что масонские ложи «выродились в настоящий политический клуб, подобный тем, какие во Франции подготовили революцию, а когда она вспыхнула, руководили ею. Это подлинная пропаганда, при которой способом вроде взаимообучения стараются распространить в стране, сделать всеобщими идеи суверенитета народа, разделения властей, права представительства etc.». Новосильцев убеждал императора, что «нет ничего более опасного, чем подобные общества, для коих масонство лишь служит маской». По согласованию с ним наместник Зайончек издал приказ о временной приостановке деятельности масонских лож в Королевстве, а позже это подтвердил императорский указ. Правда, полной уверенности в том, что запрет будет эффективным, не было, так как оставалась вероятность тайных действий масонов, но Новосильцев указывал на трудность проведения таких действий под наблюдением полиции, а с другой стороны, на опасность быстрого распространения революционных идей при отсутствии всяких препон для работы лож, особенно учитывая большое число их членов: «Предположим, что правительство ничего не сделало бы для упразднения нового устава и сопроводительного протокола, тогда 4400 человек сразу получат урок на тему, что такое деспотизм, как должна быть разделена власть, что народ является ее сувереном и законодателем, что он осуществляет суверенитет через своих представителей и т. д.». Обо всем этом, подчеркивал Новосильцев, такая масса людей могла бы узнать лишь при помощи масонских лож, если бы их не закрыли. Он видел подтверждение своей правоты, в частности, в циркуляре, который разослали на места видные масоны из руководства, поддерживавшие правительство, – Ф. К. Коссецкий, К. Гоффман, С. Грабовский и другие. Часть масонов не только одобряла действия администрации, но и «помогала» ей посредством доносов. Были произведены обыски, опечатаны денежные фонды и архивы лож, создана комиссия для их исследования: нужно было убедиться, что «под предлогом франкмасонства в ложах не скрываются тайные объединения, ставящие революционные цели». «Я так настаивал на запрете в крае масонства, переродившегося в иллюминизм, – писал царю Новосильцев в 1822 г., – […] и теперь я работаю над тем, чтобы стереть все его следы […] и я использую всё […], чтобы раскрыть все существующие в стране под каким бы то ни было видом тайные общества»⁷⁹

.

В конце 1821 г. были запрещены все тайные общества или объединения политического характера. Циркуляр Военной комиссии Королевства Польского требовал от всех служащих военного ведомства письменного заявления о неучастии в таких организациях как в настоящем, так и на будущее. Но Новосильцев сомневался в эффективности такого приказа, могущего к тому же вызвать недовольство, и предлагал заменить его текстом присяги – обязательством сообщать о причастности своей или других лиц к тайным обществам, если только это не масонское общество, известное ранее, считая с 26 июня 1815 г., то есть с даты создания Королевства Польского. Он считал, что о членах тайных обществ можно узнать из масонских документов, и требовал, чтобы все средства и архивы лож были отобраны, иначе нельзя будет считать масонство в Польше уничтоженным, так как поверенные лож, уполномоченные в качестве держателей имущества, «остаются еще по сему предмету в сношении с бывшими их членами и могут даже находить в сем обстоятельстве способ поддерживать и еще распространять тайную масонскую связь, которую правительство хотело совершенно уничтожить»⁸⁰.