Польша и Россия в первой трети XIX века

Подобные настроения молодежи не могли не тревожить власть, тем не менее, в буршеншафтах она видела не самую главную опасность: эти студенческие союзы тяготели к карбонариям по революционным методам, но ставили ограниченные, сугубо национальные задачи, правда, при этом понятию «национальности» придавали широкое значение и толковали его различно. Новосильцев подозревал, что за Лигой стоят иные, невидимые руководители, которые имеют более далеко идущие планы. В этом его убеждал факт раскрытия тайного общества, названного им Обществом государственных служащих и определенного как находящееся под влиянием иллюминизма. По мнению Новосильцева, иллюминаты тяготели к европейской демагогии, стремились создать во всех частях мира и среди людей всех состояний единый дух, единые политические принципы, единые идеи о социальном порядке, который принесет человечеству наибольшее благополучие; путь к этому – почти синхронное проведение всеобщих революций, которые смогут моделировать себя по образу и подобию друг друга, «пока не дойдет до зрелости то дело, которое они проводят с такой страстью и столь систематически». Чтобы приблизить этот момент, считал Новосильцев, иллюминаты используют все средства, и главное средство – занять как можно больше важных позиций в разных отраслях администрации Королевства Польского. Если тактика буршеншафтов – добиться силой всего сразу, то иллюминаты действуют медленно, исподтишка, и, как отмечал Новосильцев, члены раскрытого Общества государственных служащих, возможно, даже не знают, что являются частью иллюминатской сети, что «имеют общее дело с демагогами всех стран, поддерживают связь и действуют в согласии с ними». Он подчеркивал, что тактика иллюминатов в Королевстве дала плоды: «в их руках вся судебная система за малым исключением»; большинство в Правительственной комиссии вероисповеданий и общественного просвещения, не говоря уже о профессорах университетов и лицеев, – иллюминаты; от них не свободна ни одна сфера государственного аппарата, не исключая «духовную власть». «Если в эпоху зарождения иллюминизма он был признан опасным, насколько же увеличилась опасность теперь, когда внушаемый ими дух проник во все ветви управления и еще сильнее заразил сферу общественного просвещения?» – такой, отнюдь не риторический, вопрос занимал Новосильцева и иже с ним⁷⁶

.

Результаты влияния иллюминизма на учащуюся молодежь их особенно волновали, однако не меньшее беспокойство вызывал судебный аппарат. Когда в 1821 г. велось следствие по делу тайных обществ, отмечалось, что теми, кто предстал перед судом, управляли невидимые руководители, стремившиеся свергнуть существующий порядок; но из таких же «Вольтеров» сформировано большинство судов, их дух и настроения не дают гарантии осуждения арестованных, результатом чего может быть лишь компрометация правительства; поэтому лучше будет, если царь отменит приговор либо создаст смешанную судебную коллегию из судей Империи и Королевства. Летом 1821 г. царю сообщали, что существующая среди чиновников судебного ведомства партия еще усилилась за счет видного члена той части масонского братства, которая формирует оппозицию в масонской ложе; влияние этой партии в судах так велико, что «находящиеся в оппозиции масоны и их друзья постоянно проводят свои проекты»¹¹

.

Вопрос о масонах вставал потому, что иллюминатов считали специфической модификацией франкмасонов, «которые превращают дела братства в серьезное занятие и которые умело им пользуются таким образом, что их братство становится политическим инструментом». Еще в 1819 г. правительство было сильно озабочено переменами, происходившими в Объединении польских масонских лож: с 1810 г. стал разрабатываться проект нового устава вместо того, который был принят польским масонством еще под эгидой Екатерины II, Станислава Августа Понятовского и русского посла в Речи Посполитой О. М. Штакельберга. Старый устав определял моральные и благотворительные цели организации, новый же основывался на системе И. А. Фесслера, соратника революционера И. Мартиновича. Власти видели в этом влияние прусских интриг, стремление к ассимиляции польского масонства берлинским, к превращению его в политически вредную организацию. Они рассчитывали на сторонников старого устава во главе с генералом Рожнецким, но очень опасались активности реформаторов Плятера, Эльснера, Осиньского, Домбровского, Дембека, Глущиньского, Вилькошевского, Курчиньского и др.