Польские трупы

Весь город шумит, потому что схватили психованного братца малой. Успел уже поселиться у какой-то официанточки, этот подлец всегда находил способ подцепить очередную дуру. Малая теперь хнычет на кухне, нет чтобы радоваться, что этот ее якобы любимый братец, а на самом деле первостатейный мерзавец, уже не будет ее использовать. Магдзинский невесть почему ходил такой злой, что в конце концов уронил и разбил свой знаменитый фотоаппарат Фохтлендера. Орал потом как сумасшедший. Похоже, это из-за пожара того склада в Смолярах. Больше всего досталось бедному Менте, который и так слонялся по лесничеству как побитый пес, ну, и Смолибоцкой, хотя та всегда умела отбрить любого, невзирая на чины. Вот ведьма! Я только слышала, что всех нас, кто знал этого мерзавца, будут допрашивать. Скорее бы все закончилось! И что стряпуха им наплела, даже представить страшно, наверняка наврет с три короба, и придется мне возвращаться восвояси. Ну уж нет, к себе я никогда не вернусь!

* * *

— Что я думаю? Я думаю, что, во-первых, рассказ о краже древесины — ложь. Вором оказался мнимый пострадавший, который, беззастенчиво прикидываясь, будто понес убытки, обокрал мужиков. Во-вторых, причиной последнего пожара на складе в Смолярах может оказаться поджог, и я бы тщательно это проверил, я бы искал следы, пока не получил результаты, в-третьих…

— Господин следователь, мы приехали в Мендзыход не для того, чтобы выслушивать множество сомнительных гипотез, а чтобы узнать, является ли ситуация в приграничном городке, в котором вы служите, с точки зрения общественной безопасности угрожающей или еще нет? Мы хотим знать ваше мнение.

— Господа, я как раз написал прошение о снятии меня с должности следователя. Могу только добавить, что буду добросовестно исполнять свои обязанности до тех пор, пока в этом есть необходимость. Свое мнение я изложил в последнем докладе, и, думаю, в этом деле — по крайней мере для меня — ничего не изменилось. Лишь прибавилось фактов, которые, увы, говорю это с сожалением, подтверждают, что я с самого начала был прав. В нашей округе, и особенно в нашем городе, ситуация сложная, и враги нашей независимости могут этим воспользоваться. Вы ведь знаете, господа, что когда несколько месяцев назад мы на вокзале хлебом и солью приветствовали генерала Довбур-Мусницкого, местные немцы орали на малой рыночной площади Deutschland, Deutschland uber alles, Германия превыше всего. Это в самом деле непростой регион, поверьте мне, господа.

— В таком случае, думаю, вы сами понимаете, что ваша миссия еще не завершена, поэтому ваше прошение будет отложено ad acta.

* * *

Больше всего я не любила, когда приходил этот урод, мой брат. Он всегда кричал на меня, уж поверьте, пани, а то и врезать мог, рука у него была тяжелая, с малых лет. А Смолибоцкую за всякую мелочь честил, как будто он тут старший лесничий. Были ли они с хозяином на ты? Вроде были, да, точно, только когда посторонние приходили по делам, он помалкивал, ходил хмурый и все время повторял: «да, конечно, так точно, пан старший лесничий». Вот тут он прямо зверем делался, я его тогда больше всего боялась.

* * *

— Вы не поверите, пан Теодор, Магдзинского перевели!

— Как это: перевели? Когда?

— Его нет с понедельника, кажется, кто-то из Гоголице должен приехать на его место.

— Но ведь следствие по делу о пожаре в Смолярах еще не закончено! Господин советник, как же это возможно?

— Что ж, думаю, в этом ему помог его родственник из Познани, кстати, тот же, который и вас помог обвинить. Но сейчас, пан Теодор, можете еще раз побеседовать со счетоводом Ментой: думаю, он наконец-то пожелает рассказать все начистоту.

Теодор резко отмахнулся.

— Я даже видеть его не хочу! Коли у вас есть охота, пан советник, сами можете с ним поговорить. — Он немного помолчал. — А я, если угодно, могу изложить свои соображения в письменном виде.

— Э, пан Теодор, что-то вы в последнее время совсем скисли. Хорошо бы кровь наконец взыграла в ваших жилах — но по несколько иной причине… Поверьте, я говорю это с искренней симпатией.

Ну вот, и этот туда же со своими намеками. Хоть сейчас готов меня сосватать. Неужели в нашем захолустье людям совсем уж нечем заняться?

— Ах да, пан Теодор, еще одно. Вы побеседуете с пани Жултовской? Вчера она расспрашивала обеих девушек из лесничества и, похоже, выяснила кое-что очень важное для нашего следствия, — слово «нашего» советник особо подчеркнул, — а, кроме того, это исключительно красивая и умная женщина. Вы знаете, наш комендант, который сначала возмущался, что ему прислали женщину, сейчас в совершенном от нее восторге и все время — вот смех-то! — пытается кормить ее леденцами! Вьется вокруг нее как мальчишка!

* * *