Польские трупы

Голова была ясная. Я начал действовать, как хорошо запрограммированная машина. Помчался домой, затормозил у супермаркета. Купил сметану 18-процентной жирности, пачку масла и двести пятьдесят граммов грибов-вешенок. К счастью, ужин нужно было приготовить к восьми, потому что после работы у нее оставалось еще какое-то дело.

Когда я услышал стук ее каблучков за дверью, все уже было на столе. На этот раз я не стал усердствовать, создавая романтическую атмосферу. Встретил ее в старой футболке, будто только что отошел от плиты. Тайную вечерю нельзя повторять. Но жене и так следует мною гордиться — тушеные грибы и нежнейшие gnocchi[43].

Я подал предназначенную ей тарелку. Свою поставил с другой стороны стола. Наливая в бокалы белое вино, заметил, что она грустно улыбнулась. Я успокоил ее, сказав, что у нас только одна бутылка.

Не знаю, кто из нас был слишком напряжен — то ли она, то ли я, — но разговор не клеился.

— Вкусно?

— Да, мой милый, очень.

— Добавить тебе грибков?

— Да, спасибо.

Она смотрела на меня как-то странно. Я наслаждался вешенками. Если вкус того, что ела она, был таким же — ей повезло. После доброй трапезы вспоминается лучшее. В конце концов, мы прожили вместе почти десять лет.

Я уже мыл посуду, когда она позвонила матери. Чтобы лучше слышать, я замер за кухонной дверью.

— Всё в порядке. Тебе надо только послать оставшуюся сумму.

— Да, я уже послала, но поговорим об этом завтра.

Она положила трубку, а я вернулся к недомытой посуде. Затем она включила телевизор и притворилась, что смотрит фильм. Незадолго до полуночи сказала, что как-то странно себя чувствует, и предложила пойти спать.

Я лег, но не мог заснуть. Вслушивался в ее учащенное дыхание. Amanita phalloides начинала действовать. Я не разузнавал, через сколько часов наступает смерть, но предполагал, что до утра все должно быть кончено.

Ночью я слышал, как жена топталась по кухне, но, проснувшись утром, увидел, что она лежит без движения. Никаких признаков дыхания, ступни холодные — она казалась мертвой.

Я встал и пошел в ванную. Избегал смотреть на себя в зеркало. Почистил зубы, оделся и направился на кухню, чтобы сварить кофе. На столе лежал элегантный красный конверт, на котором было написано мое имя. Я распечатал его. Там оказались документы на автомобиль, ключи и короткое письмецо. Почерк у нее не очень, но было заметно, что она старалась:

Наилучшие пожелания по случаю твоего сорокалетия. Мы с мамой приготовили тебе подарок. Подойди к окну и посмотри на стоянку.

Целуем — твоя любящая жена и заботливая теща.

Я с удивлением посмотрел на календарь И правда — сегодня четверг, 23 сентября, мой день рождения. Подошел к окну. На стоянке вместо моей «мазды» красовался великолепный «форд мустанг» кремового цвета, шестьдесят восьмого года выпуска.

На глаза навернулись слезы, я ощутил себя обманутым. Ничего никогда не может сделать нормально, всё какие-то секреты, каверзы, — снова выставила меня идиотом! Я был совершенно раздавлен — взбешен и раздавлен. Теперь я уже не был жертвой, я был убийцей и, как у нас в семье заведено, опять обязан был страдать от чувства вины. Наверное, я бы окончательно расклеился, но тут зазвонил телефон.

— Желаю всего наилучшего! Ну как подарок, понравился, ты же всегда хотел иметь такую модель?

— Да, это машина моей мечты. Совершенно не ожидал… просто чудо, спасибо, мама!

— К сорока годам мужчина должен воплотить свои мечты в жизнь, и хорошо, когда рядом есть тот, кто ему в этом помогает.

— Еще раз спасибо.

— Жду вас сегодня вечером к ужину. А сейчас заканчиваю разговор, и так уже опоздала.

— Непременно будем, мама.

Я не сразу отнял трубку от уха, словно вместо гудков ожидал услышать, как теща успеет напоследок ввернуть своим приторным тоном, что будет салат с кукурузой. Она прекрасно знает, что я терпеть не могу кукурузу.

Я взял ключи и пошел на стоянку. Это была действительно великолепная машина (ограниченная серия) — она сверкала новым лаком, будто только что сошла с конвейера. Салон был отделан деревом и красной кожей. Я опустился на сиденье. Не хотелось шевелиться, я помедлил, потом мягко коснулся руля. Внезапно на меня накатила волна сомнений, я почувствовал сожаление и грусть. Вдруг в действительности всё совсем не так, как мне мерещилось? Вдруг это во мне не было любви, и я поддался паранойе? Ведь она постоянно была рядом, спала со мной в одной постели, кормила завтраком, покупала мне подарки, подавала аспирин, когда я страдал от похмелья… Может, еще не поздно отвезти ее в больницу, что-то сделать, вдруг удастся ее спасти?