Полуденный паром

Штурман появляется в тот момент, когда на палубу въезжает последняя машина — «Волга» с летчиками. Четыре велосипедистки — Маль, рыжая Реет, Хелью и Ингрид — стоят пока в ожидании, придерживая велосипеды, и их фигуры красиво выделяются на зеркале моря.

Штурман (портовику). Всех посадил?

Портовик. Всех. Можешь отчаливать.

Реет. Капитан, дорогой мой, не разрешите ли нам погрузить своих коней?

Штурман. Да-да, скорее. Чего же вы ждете?

И девушки вкатывают на палубу свои велосипеды. Все четверо очень веселы и держатся с подчеркнутым достоинством, а свои велосипеды они переносят к поручням с такой легкостью, будто те ничего не весят.

Пассажиры... Куда вода просочится, туда просочится и среднекалиберный пассажир парома. Как, впрочем, и туда, куда не просачивается даже вода. Пассажир парома, январский буран и песок пустыни проникнут куда угодно. Недаром в старину термином «обезьяний груз» обозначался наихудший, если не считать взрывчатых веществ, груз, а именно — люди, приобретающие в случае опасности два свойства, которых лишены все остальные грузы: фантазию и склонность к панике.

На нашем сегодняшнем пароме их полно. Лишь немногие из них, главным образом пожилые, уравновешенные и влюбленные, заняли места в пассажирских салонах. Остальные расположились на нижней, а также и на верхней палубе, той самой, где находятся командный мостик и каюты капитана и радиста.

Сверху паром выглядит как правильный вытянутый овал. В середине овала — кузова машин, их кабины и капоты, а вокруг — венок пассажиров. Они разбросаны вдоль всех поручней, но самыми плотными пчелиными роями они скопились на носу и на корме, образовав там четыре пестрые, шумные и суетливые группы. Кормят чаек, фотографируются. Наверху по обеим сторонам мостика они опираются на высокий — по грудь — барьер, выглядывают, словно кукушата, из-за шлюпок, и никто не обращает ровно никакого внимания на надпись, украшающую тяжелую металлическую дверь: «Вход посторонним воспрещен!» На пассажиров нижней палубы они смотрят сверху вниз — ведь они забрались туда, куда остальных не пускают.

Капитан выходит с женой из каюты и направляется в рулевую рубку. Жена у него красивая, оба выглядят счастливыми и по-праздничному молодыми. Капитан прекрасно владеет своей мимикой, но все-таки видно, как нравятся ему собственная персона в отлично сидящем мундире, и жена-красавица, и то, что он в любую минуту может прогнать отсюда всю эту пеструю ватагу, но из великодушия не делает этого. Он слегка улыбается, заметив мальчика с двумя девочками, прилипших к стеклянной двери рулевой рубки.

Капитан. Разрешите, пожалуйста.

Мальчик и девочки отскакивают. Парень во все глаза смотрит на капитана, смотрит с мальчишечьим восторгом и завистью, с таким преклонением перед его формой, с таким обожанием и заискиванием, что лицо капитана, который и сам-то всего-навсего большой мальчик, покрывается румянцем.

Капитан (мальчику). Что вы тут изучаете? Что вас интересует?

Мальчик (проглатывая слюну). Да хотели бы... Хотели поглядеть на локатор.

Капитан

. На локатор?

Мальчик. Ага. На радарные установки.

Капитан (великодушно). Вот отчалим, тогда заходите. (Девочкам.) И вы тоже.

Входит с женой в рубку. Капитан переводит машинный телеграф на команду: «Готовьсь!»

На корме уже все подготовлено к отплытию. Шумные пассажиры по обоим бортам, четыре велосипедистки, которые сумели бы оживить и самую инертную компанию. Двое юношей с бородами лжепророков, сельделовы в отпуску, подбираются поближе к девушкам. Те поглядывают на бородачей с любопытством.

Первый сельделов. Помнишь, как нас мотало у Ян-Майена?

Второй. Я шестнадцать часов от штурвала не отходил. Ноги стали кривыми, как у татарина.

Первый (шепотом). Ты заметил этих девчонок? Эту рыжую заметил?

Второй. Симпатичная скумбрия. (Издает многозначительный свист.)

Паром жизнерадостен, как молодой жеребчик.

Штурман (палубному матросу). Апарель.

Апарель начинает медленно подниматься. Вдруг из толпы пассажиров вырывается женщина, держащая за руки двух детей, и, протиснувшись кое-как мимо «Волги», кидается к поднимающейся стальной стене. Самое страшное, что она выглядит вполне нормальной.

Штурман. Куда вы? Паром уже отходит.

Женщина. На сушу. Пустите меня на сушу!

Штурман. Ты же хотела плыть? Или не хотела?

Женщина

(прижимая к себе детей). Очень даже хотела. Пустите меня на сушу.

Штурман. Зачем?

Женщина. Я с этим паромом не поеду. У меня дети.

Штурман. Заболела, что ли?

Женщина. Я с этим паромом не поеду. У меня дети.

Апарель все поднимается и поднимается. По знаку штурмана он замирает и начинает опускаться. Женщина, даже не оглянувшись, хватает детей за руки и по апарелю тащит их за собой на причал. Они идут по опустелой залитой солнцем пристани, дети без конца оборачиваются. Апарель снова начинает подниматься.

Штурман. Какая-то сумасшедшая. С этим паромом она не поедет. Хотелось бы знать, почему именно этот паром ей не подходит.