Полуденный паром

Глядя на мужа с оторопью и недоумением, она уходит. На стальных листах палубы гремят торопливые шаги. В дверях рубки появляется матрос с красной повязкой дежурного на рукаве. Он замирает, вытянув руки по швам, все его молодое лицо напряжено, и, несмотря на все его старания, губы вот-вот задрожат.

Матрос. Товарищ капитан, мы горим!

Капитан (побелев и непроизвольно встав по стойке смирно). Что вы сказали?

Матрос. Мы горим! Прямо внизу горит большой грузовик с хлопком!

Капитан. Где?

Матрос. В центре, под мостиком. Под нами.

Капитан (со стоном). Бензин...

Капитан цепенеет. Он видит, что бурление на палубе стало уже паническим, и кусает кулак.

Внезапно все на мостике затуманивается: это в открытые иллюминаторы занесло облако густого удушливого дыма. Штурвальный закашлялся, капитан закрыл руками глаза и даже потерял на миг свое хладнокровие.

На мостик врывается штурман.

Штурман. Старик, внизу горит машина!

Капитан (в ярости). Внизу горит машина! (Хватает висящую на машинном телеграфе переговорную трубку и кричит.) Пожарная тревога! Какая там игра? Пожарная тревога! Пожар! Дайте воду, немедленно воду! Сейчас же, дьявол! Грузовик загорелся. (Штурману.) Пока мы все не взлетели, пойди утопись в бензине! (Матросу.) Поднимите все стекла. (Штурману.) Пожарная тревога! Немедленно. Всех наверх.

Штурман дает сигнал пожарной тревоги. Сигнал ревет из репродукторов всех кают, и салонов, и камбуза, действуя на людей, как удар тока. Жена капитана слышит этот непонятный для нее звук и зажимает уши. Сирена проникает в каюту штурмана, где любовники из грузовика заняли хозяйскую постель, и девушка отрывает от подушки свою взлохмаченную голову. Парень не шевельнулся, но в его глазах вспыхнул страх.

Девушка. А вдруг это из-за нас? Уж как-то мы слишком нахально...

Парень. Как из-за нас? А что мы сделали? Поехали зайцем? Так объявлять из-за этого тревогу? Ну, попадемся, так возьмут за шкирку, и все.

Из коридора доносятся в каюту топот бегущей команды и обрывки взволнованных, растерянных фраз:

— Где-то горит!

— Можем взорваться!

— Да это старик нарочно устроил, для учения!

Девушка (вскрикнув). Мы ехали в кузове с хлопком. Мы курили в грузовике с хлопком! Мы подожгли паром! Нас расстреляют!

Парень продолжает лежать неподвижно, но лицо его становится таким же белым, как наволочка. Затем он вскакивает с постели и начинает с лихорадочной поспешностью одеваться. Девушка ищет у себя в ногах сорочку. Парень, у которого так дрожат руки, что он приводит в негодность молнию на джинсах и с трудом застегивает пуговицы, начинает кричать на свою милую, как на законную да еще и надоевшую жену.

Парень. Поживее одевайся! Если тебя найдут раздетой...

Девушка (хныча). Я одеваюсь. Сорочка пропала. И куда ты бросил платье?

Парень. Прикройся чем-нибудь. Живо! Где сигареты?

Девушка (торопливо одеваясь). В сумочке, ты положил их в сумочку, когда удостоверение делал.

Парень хватает сумочку, выгребает из нее сигареты и вместе со спичками выбрасывает их в полуоткрытый иллюминатор.

Парень. Сигарет и спичек у нас нет. И запомни: не было. Ни сигарет, ни спичек у нас не было!

Проходит секунда, вторая, пятая, десятая. В коридоре тихо. Звуки с палубы сюда не доходят. Парень, стоящий сейчас у стола, успел успокоиться. Глаза его рыщут по столу в поисках еды и находят кусок хлеба. Кое-как одевшаяся девушка остается, несмотря на всю реальность опасности, женщиной и прихорашивается перед зеркалом.

Тишина в коридоре и монотонный гул двигателей как бы отгородили ее от всего, что происходит и может произойти за пределами каюты. Она бросает взгляд на парня, голова которого на светлом фоне иллюминатора напоминает сейчас медальон с изображением Тарзана, и глаза ее сужаются, а накрашенные губы трогает чувственная призывная улыбка.

Парень. Я же сказал — пожарная тревога. На кораблях любят этот цирк.

Девушка. Ага...

Парень. Зачем ты губы накрасила?

Девушка. Я думала... Хочешь, сотру.

Паром с мостика. Над людьми и машинами плавают серые и прозрачные волны горького дыма, проникающего и на мостик. Все свободные члены команды на палубе, каждый занял свое место у одного из шлангов.

По обе стороны апареля плотно сбились пассажиры, все проталкиваются к самому носу, чтобы находиться хоть на несколько сантиметров подальше от дымящегося грузовика. Люди не кричат и не разговаривают, только протискиваются, протискиваются, протискиваются и чего-то ждут. Временами дым сгущается, и палуба становится похожа на какую-то пасмурную юдоль скорби. Водители пробираются к своим машинам.

Вдруг вялые расплющенные шланги оживают, начинают извиваться, как змеи, становятся тугими и круглыми: заработало давление в шесть атмосфер.

Поверх машин хлещет пенистая белая вода.

Капитан (кусая губы, матросу). Вызови радиста!

Матрос убегает.

Штурман. Что ты задумал, старик, что ты хочешь делать?

Капитан. Вызову второй паром.

Приходит радист.