Помощница лорда-архивариуса

Тени демонических помощников явились на бал вторым, призрачным составом гостей. Одни обвивались змеями вокруг своих хозяев, другие копировали их фигуры и движения, третьи парили над плечами невесомым роем.

— Вы видите бес-лакеев, господин Дрейкорн?

— Я чувствую их присутствие. Теурги воспринимают демонов иначе, не глазами.

— Демонов здесь много.

— Знаю. Вам от этого не по себе?

— Нет, — покривила я душой, и Джаспер понял это: подозвал лакея — человека, не некрострукта, — взял у него два бокала с игристым вином, один протянул мне.

— Не таким вы себе представляли бал для знати, верно? Испуганы и ошарашены. Выпейте, это поможет успокоится.

— Эти балы всегда такие… странные? — поинтересовалась я осторожно.

— Странным он кажется только вам. Аристократы постоянно ищут новые способы пощекотать нервы. Восхищаются демонами и теургами, возвели смерть на жертвенном алтаре в культ. Упиваются мрачным, острым, порочным. Всему виной пресыщенность и чувство всемогущества, которое дает магия демонов. Этот маскарад один из самых пристойных — все-таки баронесса Мередит знает меру.

Мы прошли два зала в пурпурном и зеленых тонах, а когда вошли в третий, у меня закружилась голова, пол поплыл под ногами. Виной этому было не только выпитое вино.

Этот зал Крипе решил превратить в театр теней. Под потолком были спрятаны мощные светильники, перед которыми сменялись вырезанные из бумаги фигуры. Скользили тени сказочных животных, людей с непомерно вытянутыми конечностями и перекошенные лица; в первый миг показалось, что бес-лакеи решили покинуть хозяев и устроить в этом зале свой бал.

Здесь был еще один оркестр, который играл грустную, пронзительную мелодию. По залу прохаживались нанятые для развлечения гостей актеры; личины у них были коричневого цвета, вытянутые, со страшно разинутыми ртами, темными кругами вокруг глаз, а на груди под клеткой обнаженных ребер стучали шестеренки, заставляя сокращаться алые каучуковые сердца. Я не сразу поняла, люди то были или некрострукты; один из клоунов визгливо засмеялся, показав, что жизнь его пока оставалась при нем.

Лицедеи ходили на руках, плевались пламенем, показывали фокусы: извлекали из воздуха птенцов и жаб, и тут же засовывали в свои раззявленные рты. Приставали к гостям, получая в ответ на выходки гневные жесты или раскаты хохота.

В зале было много знакомых господина Дрейкорна. Вскоре возле него образовалась небольшая толпа, мне пришлось отойти к столику в углу и смиренно дожидаться.

Но я не скучала; я любовалась Джаспером. В толпе гостей — субтильных теургов и страдающих избыточным весом сенаторов — он выделялся ростом и статью. От меня не укрылось, какие откровенные взгляды бросали на него дамы, пользуясь тем, что их лица оставались неузнанными в домино.

Мне нравилось наблюдать, как он держится, разговаривает, слегка наклоняет голову, отвечая на вопросы, как блестят темные глаза в прорезях маски. От того, что верхняя часть лица была закрыта, его губы и подбородок казались еще идеальнее, но в то же время жестче.

Я замерла, растворяясь в своей влюбленности.

Величаво ступая в такт мелодии, к Джасперу приблизилась хозяйка бала — баронесса Мередит. Уродовать себя костюмом некрострукта она не стала. Пышности ее платья могла бы позавидовать сама императрица. Лицо она прикрыла фарфоровой полумаской, напоминающей ее собственные черты; цветом маска сливалась с кожей, из-за чего баронесса походила на куклу чревовещателя с подвижным ртом. Ее алые губы казались кровоточащей раной.

Баронесса ласково похлопала Джаспера веером по щеке, прошептала на ухо несколько слов, засмеялась и положила руку на плечо. Мой хозяин взирал на нее благосклонно.

Я окаменела. Любовь пришла ко мне не одна: с ней явились две ее безобразные сестры — ревность и отчаяние. Я торопливо схватила со столика бокал с игристым вином, с трудом сделала глоток.

Из ниоткуда возник лицедей с двумя парами искусственных глаз, приклеенных на щеки ниже его собственных. Из-за этого смотреть на его лицо было тяжело: оно словно двоилось, троилось и плыло, лишние пары глаз сбивали с толку, крутились вразнобой в орбитах, ослепляли стеклянным блеском.

Лицедей с поклоном вручил розу и исчез. Я принялась обрывать лепестки, словно хотела заставить цветок страдать вместе с моим сердцем.

Наконец, баронесса ушла к остальным гостям. Джаспер кивнул, приглашая идти за ним; мы перешли в следующий зал, где и отыскался Крипе.

В этом зале было относительно тихо. На потолке медленно вращалась позолоченная карта Аквилийской империи, панорамные окна без портьер выходили на город, и яркие огни столицы и купол Небесных часов были видны во всей красе.

Здесь собрались гости, которые пришли на прием говорить о делах. Группы мужчин в мундирах и теургов в черных пелеринах солидно прохаживались по залу с бокалами вина, вели неторопливые беседы. Женщин было мало, исключение составляли дамы-секретари, которые, подобно мне, покорно следовали за своими хозяевами, как прошедшие хорошую выучку собаки.