1. Говорящий попугай

Если бы популярная в Мышанске гадалка, одноглазая сова Тарасиха вдруг предсказала, что директор мышиной школы Хомячков приобретет за двести хрустиков попугая, вряд ли бы ей кто поверил. Как мог Константин Вадимович, известный своей любовью к денежным знакам и полным отсутствием расположения к домашней живности, истратить такую сумму на какую-то взбалмошную птицу?!

Но случилось то, что случилось, и произошло это в четверг тридцать первого марта вечером. Учебный день к тому времени закончился, ученики с набитыми под завязку рюкзачками шумными стайками разбрелись по домам, покинули опустевшую школу учителя, а Константин Вадимович с пачкой из шестисот хрустиков, взятых под расписку у бухгалтера Копилкиной, очутился в зоомагазине.

Деньги нужно было истратить до конца марта, если точнее, именно в этот четверг не позднее полуночи, и в голове Хомячкова настойчиво вертелась мысль о том, как «отпилить» себе хотя бы половину этой суммы. Вначале вороватый школьный руководитель попытался осуществить задуманное в магазине канцелярских принадлежностей, где им было отобрано несколько упаковок шариковых ручек, карандаши, тетрадки, ластики, связка пластиковых линеек и записная книжка в тонкой тёмно-синей обложке.

– С вас двадцать семь хрустиков, шестьдесят две копейки, – прокукарекал рябой петух, восседавший за кассовым аппаратом.

Получив деньги, Пётр Петрович стал с озабоченным видом рыться в кассе.

– Со сдачей можете не затрудняться, – Хомячков многозначительно посмотрел на петуха.

– Нет, спасибо, я привык рассчитываться до копеечки.

На столе заблестели монетки, и петушиное крыло подвинуло их директору. При этом кассир так строго взглянул на Хомячкова, что тому стало ясно, заводить с петухом разговор о поддельном счёте не имеет смысла.

Покупка была совершена, но затраты составили всего лишь мизерную часть от суммы, «навар» вообще оказался нулевым.

«Неужели придётся возвратить деньги этой тощей кикиморе Копилкиной, и они «сгорят» в связи с истечением финансового квартала?!»

Вернуть бухгалтерше новенькие, живые, ещё пахнущие краской хрустики?! Этого невозможно было допустить даже в мыслях, и Константин Вадимович решил попытать удачи в других торговых заведениях.

Не успел директор сделать и десяти шагов по мостовой, как его блуждающий взгляд натолкнулся на вывеску, на которой был изображён улыбающийся рыжий лис, а подпись гласила: «Зоологический магазин Мирона Лисова». На входной двери белела табличка: «Торгую экзотическими животными, птицами и насекомыми».

* * *

На стеллажах и на полу зоомагазина теснились клетки с голубыми кроликами, красными жабами, длинными, похожими на маленьких динозавров, ящерицами и невиданными в наших краях пернатыми.

Внимание директора привлекла стеклянная банка с наклейкой: «Гордей и Фрося. Тропические тараканы». Хомячков наклонился, чтобы лучше рассмотреть содержимое: внутри прозрачного сосуда два больших, похожих на сушеные марокканские финики таракана, длинными усами ощупывали хитиновые спинки друг друга.

«Будто сто лет не виделись, – подумал Константин Вадимович про насекомых. – А какие усищи! Дрожь берет! Кому в наше время нужны тараканы?! Какой дурак может купить такое?!»

Перед директором возник рыжий лис, то самый, который был изображён на вывеске, и представился:

– Мирон Лисов, чем могу служить?

– Да, пока ничем. Я просто смотрю.

– О, у меня есть на что посмотреть! Вижу, что вы положили глаз на тараканов. У вас отличный вкус. Великолепная пара. Самец и самочка. Отдам за шесть хрустиков. Если, где найдёте дешевле, разницу верну и ещё дам ящерицу в придачу, – затрещал лис, пританцовывая вокруг директора.

– Я не положил на них никакой глаз, – возмутился Хомячков. – Мне не нужны тараканы!

– Это вы зря так говорите! – лис чутьём опытного продавца почувствовал, что с этого надутого от собственной важности в чёрной шляпе можно снять куш и куш неплохой. – Это не просто какие-то запечные насекомые, а настоящие, породистые тропические тараканы! Экзотика! Большая редкость в наших широтах! Вы будете показывать их, как раритет. К вам друзья табунами ходить будут.

– У меня нет друзей, – холодно заметил Константин Вадимович, брезгливо отворачиваясь от стеклянной банки.

– Да, я понимаю. Я вижу, что вы хороший человек и солидный клиент. Тараканы не масштаб для такого покупателя. Вот, пожалуйста, вас наверняка заинтересует эта птица, – лисья лапа указала направо.

На стеллаже в высокой круглой клетке, увенчанной бронзовым кольцом, на жёрдочке сидел небольшой синий попугай с красной головкой, зелёной грудкой и чёрным кривым клювом. Он посмотрел на директора правым глазом, затем, повернув головку, левым, сипло откашлялся, словно докладчик перед выступлением, но ничего не сказал, а только зевнул.

– Говорящий попугай Григорий, редчайший вид, можно сказать, уникальный экземпляр, – тараторил продавец, хватая Хомячкова за рукав и притягивая к стеллажу.

– Какаду, что ли? – спросил директор.