Попугай Гриша и корпоративная тайна

Головы посетителей и сотрудников повернулись к входной двери. Вопила кошка необычной внешности. Одна половина морды у неё была рыжая, а другая, будто измазана густой чёрной ваксой. Граница между рыжим и чёрным проходила посередине носа. На шее белое пятно. Правый кошачий глаз отсвечивал небесной голубизной, левый был тускло-серым.

– В чём дело, гражданка?! – строго хрюкнул Поросюк и сделал шаг навстречу скандалистке.

– Вот он главный прохвост, смотрите, какую шею наел! – злые огни загорелись в разных кошачьих глазах.

В этот момент к зданию подъехал бежевый броневик с двумя синими полосами по борту.

– Инкассаторы прибыли, – крикнул кто-то из сотрудников.

– Извините, минутку… с вашими претензиями мы разберемся… сейчас у меня срочное дело, – заторопился Степан Богданович. – У него срочное дело, у него срочное дело, – передразнила кошка.

Через служебный ход в помещение вошли два крупных пса с короткими автоматами на плечах. Поросюк видел эту бригаду впервые. Что-то волчье почудилось ему в облике автоматчиков, и щетина на поросячьей холке стала дыбом.

Скандалистка, увидев вооруженных псов, выгнула спину, оскалила пасть, недовольно мяукнула, и её, как ветром сдуло.

Инкассатор в чёрной кожаной кепке представился старшим наряда, сопровождал его крашеный блондин высокого роста, плечистый, длиннолапый, сутулый.

– Где хрусты? – спросил старший, блеснув золотой коронкой.

Заведующий молча показал на пуленепробиваемые стёкла кассового помещения.

На полу стоял небольшой брезентовый мешок. Блондин, словно проверяя давление в автомобильных шинах, постучал по брезенту носком ботинка.

– Вы, пожалуйста, осторожнее, – воскликнул кассир, – деньги всё-таки!

– Объём какой-то не солидный, – пёс подхватил с пола упаковку и взвалил себе на плечо.

Старший инкассатор заглянул в переданную ему накладную и разочарованно сощурился.

– Всего восемьдесят две тысячи?! Мы рассчитывали, хотя бы на сто пятьдесят.

– Сколько есть – все сдаём, – пожал плечами Поросюк.

Оставив небрежную роспись, «золотой зуб» подмигнул заведующему.

– Копи хрусты, гражданин начальник, а сейчас, пока. Мы линяем.

– Даст бог, ещё заедем, – обернулся на выходе блондин и, кривляясь, послал воздушный поцелуй.

Как только инкассаторы отъехали, Степан Богданович позвонил председателю банка.

– Всё, как вы велели, – доложил он, – загрузили восемьдесят две тысячи… больше, извините, не было… только бригада какая-то странная.

– Куда загрузили?! Какая бригада?! – изумился председатель.

– Ну, инкассаторская… вы предупреждали.

– Я вас ни о чём не предупреждал!

3. Сложная биография

Выдав, абсолютно бестактное выражение, Гриша, как ни в чём не бывало, опять засунул клюв под крыло и с такой заинтересованностью стал выщипывать пушинки, словно хотел показать, что никакой хулиганской фразы не только не произносил, но и не мог произнести, поскольку полностью погружён в проблемы личной попугайской гигиены.

Директор растерянно посмотрел на продавца. Тот, скорчив страшную гримасу, грозил Григорию кулаком. Перехватив взгляд покупателя, Мирон разжал кулак и растянул губы в притворной улыбке.

– Не подумайте плохого. Гриша – птица воспитанная, но у него очень сложная биография. За последние два века, в каких руках только не перебывал, вот и поднабрался, так сказать, фольклора.

– Два века, говорите? – обрел, наконец, дар речи директор. – А сколько же ему?

– Специалисты считают, что лет, этак, триста. У его породы это пора расцвета: и жизненный опыт накоплен, и энергии хоть отбавляй. Гриша, вы только подумайте, был знаком с Мамаем, который подарил его Александру Невскому за победу над немецкими рыцарями на Чудском озере.

Представители царской династии обожали попугая, он считался фамильной реликвией Дома Романовых. После революции такое обожание боком вышло Григорию, за связь с царской семьей он был репрессирован и сидел в клетке у начальника пересыльной тюрьмы в Тюмени.

Берия хотел попугая ликвидировать, как троцкиста, но из расстрельного списка его собственноручно вычеркнул Сталин, наложив резолюцию: «С попугаями не воюем!»

В Отечественную войну служил в разведке. Летал над немецкими позициями и докладывал обстановку командиру полка. Фронтовой лексикон у него у него до сих пор не сходит с языка.

– Ну-ка, Григорий, покажи, как ты умеешь общаться с полковниками.

Попугай перестал раскачиваться, вытянулся на качельке и, молодцевато выпятив грудь, коснулся крылышком головы.

– Так точно, товарищ полковник! Докладываю, товарищ полковник! Разрешите вылетать на задание, товарищ полковник?!

– О! – поднял лапу Мирон. – Слышите?! Его никто не учил, а военную иерархию знает, будто две академии окончил и курсы младших лейтенантов в придачу. Как увидит кого в погонах, сразу обращается по всей форме.

Лис сыпал и сыпал фактами, подлинность которых, слабо знающий историю Хомячков принимал на веру.