Портрет психопата. Профайлер о серийных убийцах

В скудном освещении комнаты для допросов он отчетливо напоминал маньяка Головкина. На появление сотрудника изолятора и девушки он никак не отреагировал. Поняв, что разговор предстоит не из легких, порадовалась, что в сумке лежат бутерброды. Обычно, когда делишься едой, опрос идет лучше, – тогда еще разрешали проносить такую «контрабанду».

Если к нежеланию говорить я привыкла и была готова, то наличие клетки, сильно затрудняющей коммуникацию с подэкспертным, и «браслетов», исключающих почти любую жестикуляцию, ставило под вопрос возможность проведения экспертизы. Нужно было договариваться с не очень-то сговорчивым Рэмбо во фсиновском камуфляже.

– Откройте, пожалуйста, клетку и снимите с него наручники, – повернувшись к своему спутнику, попросила я.

Сотрудник смерил меня взглядом. Посмотрел на заключенного и снова на меня. Нахмурился в строгом сомнении, с которым отец расспрашивает дочь о новом ухажере, и произнес:

– Вы точно понимаете, кто сидит в этой клетке?

– Да. Он убийца, но не идиот.

5. Детская страшилка

Головкин

По дороге в прошлое

За поворотом скрылся нервный, пульсирующий, душный город. Будто и не было его. Лишь изредка долетают сюда звуки клаксонов. Расползаются по траве, застревают в кустах. И снова все обволакивает тишина. Я на Лиственничной аллее – старинной, не перекроенной на современный лад улице Москвы. По обеим ее сторонам, прижавшись друг к другу, сибирские лиственницы. Высоченные. Лениво обмахиваются хвойными кронами. Ни машин, ни кафе, ни магазинов. Только редкие прохожие. Крикливая суета, наверное, утонула в одном из здешних прудов. Здесь их два. И мне тоже хочется нырнуть. Жаркое лето 2021 года.

Если идти очень медленно, кажется, что Лиственничная аллея никогда не закончится. Она длинная, как мои воспоминания. Но разве идут быстрым шагом, когда хотят заглянуть в прошлое?

Улица упирается в Тимирязевскую сельскохозяйственную академию. Бдительный охранник останавливает на пороге роскошного холла.

«Кругом камеры, – тихо говорит он, – сюда нельзя». В этом укромном районе Москвы разговаривают вполголоса все – даже охранники. Я выхожу на улицу. Солнце ударяет в глаза. В такие моменты жалею, что отношения с солнцезащитными очками у меня не сложились. Пытаюсь вспомнить чужое прошлое.

Конец семидесятых. По такой же зеленой, как сегодня, или, может, обсыпанной снегом аллее шагает парень, студент-первокурсник. На плече у него болтается перепачканная и, кажется, очень тяжелая сумка. Высокий, нескладный, сутулый, прыщавый. Поднимается по ступенькам. Оглядывается. У него мрачный взгляд исподлобья и абсолютно неподвижное лицо. Неуверенно переступает с ноги на ногу. И, едва не касаясь меня, проходит мимо… А нет, показалось…

Сергей Головкин – печально известный серийный убийца конца прошлого века – в 1982 году окончил Тимирязевскую академию по специальности «коневодство».

Он один из самых, на мой взгляд, жестоких серийных убийц в нашей стране. Возможно, не самый «плодовитый» по числу жертв – на его счету 11 (по другим данным – 13) убийств за шесть лет – и не самый яркий по кровожадности своих высказываний, как тот же Пичушкин. Головкин – тихушник, не рвавшийся к славе. Тем более жуткими кажутся его деяния. Демонам, поселившимся в голове этого чудовища, мог бы позавидовать Ганнибал Лектор.

Существует версия, согласно которой жертв у него было гораздо больше, чем официально заявлено. И, пожалуй, с этим я согласна. Во-первых, Головкин был довольно «плодовит»: убивал иногда по два-три подростка одновременно. Во-вторых, в отличие от многих других серийных убийц он не откровенничал со следствием: не спрашивали, не предъявляли, ну и нечего раскрывать карты. Однако и тех убийств, в которых он признался, оказалось достаточно, чтобы его приговорили к смертной казни. Историю других возможных злодеяний Головкин так и унес с собой в могилу.

Его задержали 19 октября 1992 года, а пятью днями ранее был вынесен смертный приговор Андрею Чикатило.

Отказ в помиловании Сергей Головкин получил в день своего рождения. В августе 1996-го его расстреляли. Он был одним из последних казненных убийц в постсоветской России. Тогда, прежде чем принять мораторий на смертную казнь, особо опасных преступников расстреливали буквально «пачками». Смертную казнь в России отменили 16 апреля 1997 года.

Ледяная вода

Сергей Головкин родился в семье, где не было ни любви, ни ласки, ни уважения. Между родителями существовало только постоянно вспыхивающее соперничество – кто главнее. В конечном счете семейная жизнь закончилась разводом. Отец любил выпить, а молчаливая мать вела себя высокомерно и демонстрировала равнодушие к сыну, который часто болел и долго страдал недержанием мочи. Ребенка не лечили, не жалели, лишь нещадно ругали, а мы с вами уже знаем, чем это может грозить.