После осени. Поздняя РАФ и движение автономов в Германии (ЛП)

Я также навестил своего бывшего парня, который теперь жил со своей женой в Мюнстере. Они оба неоднократно навещали меня в тюрьме и хотели помочь мне сейчас. Они дали мне немного денег, чтобы у меня было время на поиски.

На каждом шагу, где бы я ни путешествовал, у меня была «компания». Однажды, когда я поехала в Гейдельберг, наблюдение со стороны Специальной комиссии Баден-Вюртемберга было массированным и угрожающим. Они ехали за мной на своей машине прямо по пешеходной дорожке, демонстративно следуя за мной, куда бы я ни пошел. Когда однажды вечером я выходил из своей квартиры вместе с Габи, где мы встретились со старыми друзьями и членами бывшего СПК, мы сразу же стали искать на улице машину наблюдения. Ее нигде не было видно. «Пойдем, узнаем, где они припаркованы», — сказал я Габи. На углу следующей улицы мы увидели одну из машин, которая часто следовала за нами, припарковавшуюся на парковочном месте. Мы пригнулись, поползли вдоль домов и подкрались к припаркованной машине. Мы не вставали, пока не оказались рядом с машиной: на откинутых передних сиденьях лежали двое криминалистов. Испугавшись, они вскочили, нажали на дверные замки, чтобы мы не могли открыть двери снаружи, и завели двигатель, дав ему полные обороты. Мы с Габи стояли там, совершенно ошеломленные их реакцией: они боялись нас.

В Гамбурге наблюдение со стороны оперативной группы Специальной комиссии было гораздо более незаметным, и я натренировался определять тех, кто следил и наблюдал за мной из толпы людей и машин вокруг меня. Я быстро учился и заметил, что у меня развивается шестое чувство: машины или люди, которые пересекают твой путь более одного раза, глаза, которые, казалось бы, не ищут ничего конкретного, движения, которые кружат вокруг меня или тянутся ко мне.

Пребывание в тюрьме, особенно в изоляции, порождает сильную потребность в человеческой заботе и нежности. В последние недели моего пребывания в тюрьме я полюбила Кея. Он навещал меня, когда я находился в тюрьме, а после моего освобождения он стал для меня связующим звеном между жизнью на воле и на свободе. Кей был моложе меня и имел небольшой политический опыт. Я познакомился с кругом его друзей, все они были молоды и интересовались политикой, но не могли быть втянуты в иерархические, жестко структурированные левые группы ML, которые возникли.