После осени. Поздняя РАФ и движение автономов в Германии (ЛП)

Мой арест и тюремное заключение дали мне возможность пройти и быстро наверстать пропущенные политические шаги. Я мог видеть себя присоединившимся к одной из политических групп, которыми я занимался, находясь в камере.

В апреле 1973 года во Франкфурте состоялась встреча адвокатов, левых интеллектуалов, бывших заключенных, родственников и посетителей политзаключенных, на которой планировалось создать комитет защиты. Идея исходила от Андреаса, Гудрун и Ульрике, которые также написали об этом статью. На встрече велись жаркие споры о термине «политзаключенный». Был ли это термин, который разделял заключенных, или он относился к тем, кто стал преступником по политическим убеждениям? Я был против использования термина «политзаключенный», так как мне казалось, что он отделяет их от других заключенных. Позже я понял, что разделение не происходит, если описывать различия так, как они есть. Через несколько дней после этой встречи во Франкфурте я подвергся резкой критике со стороны Андреаса: «О чем ты думал, задерживая и дезориентируя все собрание только потому, что не имеешь ни малейшего представления о том, что к чему. Закрой свой рот и начни учиться, прежде чем открывать его снова!».

Помимо нескольких небольших групп, тогда существовали две большие политические организации, которые не принадлежали к догматическим новым партиям: Пролетарский фронт (ПФ) в Гамбурге с Карлом Хайнцем Ротом и, во Франкфурте, группа «Революционная борьба» (РК) вокруг Даниэля Кон-Бендита и Йошки Фишера.12 Я читал газеты обеих групп и переписывался со Штефаном и Кристианой, которые были их членами.

В первый раз я пришел на собрание Пролетарского фронта в Гамбурге, где проходило пленарное заседание. Карл Хайнц Рот открыл собрание, представив меня и попросив выступить, чего я никак не ожидал. Я был застигнут врасплох и чувствовал себя не в своей тарелке. У меня не было опыта публичных выступлений, и, поскольку я пришел послушать, я отклонил его предложение.

Я часто видел Карла Хайнца снова. Мы обсуждали положение рабочих, так как Пролетарский фронт проводил среди них большую политическую работу. В тюрьме я также переписывался с одним докером, который написал мне после ареста. Мне было важно поговорить с Карлом Хайнцем, потому что он много знал и хотел узнать обо мне больше. Он работал врачом и писал политические книги, и его работоспособность была огромной. Он был интеллектуалом, который хотел воплотить свои идеи в жизнь.