Чтобы решить наши денежные проблемы, мы решили организовать ограбление банка — законное, с нашей точки зрения, средство использовать деньги, украденные у людей, для нашего дела. Ульрике однажды написала об этом: «Некоторые люди говорят, что ограбление банка не является политическим. Однако с каких пор финансирование политической организации не является политическим вопросом? Городские партизаны в Латинской Америке называют ограбление банка актом экспроприации». Никто не утверждает, что ограбление банка само по себе что-то изменит в режиме эксплуатации. Для революционной организации это, прежде всего, средство решения проблемы финансирования. Это логистически правильно. потому что проблема финансирования не может быть решена никаким другим способом. Это политически правильно, потому что это акт экспроприации. Это тактически правильно, потому что это пролетарский акт. Это стратегически правильно, потому что служит для финансирования партизан».
Мы должны были найти подходящий банк, а затем заранее угнать машины для побега. Мы угоняли машины тем же способом, который я наработал до тюрьмы, но пробовали и другие методы. Однажды мы долго наблюдали за владельцем большого белого «Мерседеса» и выяснили, что он всегда ездит по плохо просматриваемому участку дороги в одно и то же время каждый день по дороге домой. Мы догнали его, остановили машину, притворившись, что нам что-то от него нужно, и попросили его выйти, сказав, что нам нужна его помощь. Затем мы запрыгнули в его машину и уехали. Один из нас поехал следом на второй машине, слушая полицейское радио, просто чтобы убедиться. Мы заранее арендовали гараж и теперь парковали там «Мерседес», чтобы можно было без помех менять его внешний вид.
Сейчас, более 25 лет спустя, я уже не могу вспомнить подробности ограбления банка. Я похоронил их глубоко на задворках своего сознания, чтобы больше не подвергать никого риску. Теперь, когда возможность подвергнуть кого-либо опасности больше не существует, я просто не могу вспомнить эти воспоминания.