После осени. Поздняя РАФ и движение автономов в Германии (ЛП)

Единственное, что я вижу перед собой, это следующая сцена: мы все выпрыгиваем из банка в автобус Volkswagen, который ждет нас с включенным двигателем. Водитель увеличивает обороты двигателя и заезжает за следующий поворот так быстро, что на мгновение автобус балансирует на двух колесах, и мы грозим опрокинуться. Пока мы переодеваемся в приготовленную одежду, я замечаю глубокий порез на бедре Кристы. Она совершенно спокойна и в мгновение ока отрывает откуда-то полоску ткани, туго перевязывает ее вокруг бедра, а затем продолжает переодеваться в новую одежду, как и все мы, как будто ничего не произошло. Из-за этого глубокого пореза Криста — единственная из нас, кого позже осудили за ограбление банка, а травму использовали как косвенную улику. Переодевшись, мы расходимся, и я сажусь в автобус с еще одним человеком из нашей группы. Деньги, полученные в результате ограбления банка, мы несем в пластиковом пакете, как будто только что пришли за покупками в супермаркет.

Во Франкфурте мы несколько раз встречались с Вильфридом «Бони» Бойсом и Бригиттой Куэльманн. Они как раз занимались организацией собственной нелегальной структуры и созданием Революционных ячеек (RZ). У них были политические и организационные идеи, которые отличались от идей RAF. Они считали важным, чтобы все члены РЗ

 

оставались легальными как можно дольше, оставались в своих обычных условиях и продолжали ходить на работу. Уже по одежде, которую они носили, можно было понять, что они были на другом типе «левых». Мы считали всю эту сцену невозможной, несерьезной. Мы думали, что они только играют с идеей революции, не имея никакого реального интереса к тому, чтобы сделать что-то практическое. Мы были убеждены, что их концепция дает Управлению по защите конституции слишком большие возможности для проникновения к ним.