После похорон

— Я это знаю, — согласился мистер Энтвисл. — Перед нами, стариками, теперь открывается новый мир. Я хотел бы почаще встречаться с моим старым другом перед его кончиной… Как он жил эти последние несколько месяцев?

— Он был сам не свой, сэр, с того дня, как умер мистер Мортимер.

— Да, эта смерть его сломала. И потом, он был больной человек, а у больных людей иногда появляются странные фантазии. Мне кажется, что именно от таких фантазий мистер Ричард больше всего и страдал в последние дни. Он ничего не говорил о своих врагах, о том, что кто-то хочет причинить ему зло? Не приходило ему в голову, что в еду ему что-то подсыпают?

Было видно, что дворецкий удивлен этими вопросами — удивлен и оскорблен.

— Я ничего такого не припомню, сэр.

Энтвисл проницательно взглянул на него:

— Я знаю, что вы очень верный слуга, Лэнскомб. Но, понимаете, подобные фантазии со стороны мистера Эбернети мало что значат — это просто… э-э-э… симптом некоего заболевания.

— Правда, сэр? Могу только сказать, что мистер Эбернети никогда ничего такого не говорил ни лично мне, ни в моем присутствии.

Юрист мягко перешел к другой теме:

— Перед смертью он ведь приглашал сюда некоторых из членов семьи, не так ли? Племянника и племянниц с их мужьями?

— Да, сэр, это правда, сэр.

— А он был доволен этими визитами или расстроен?

— Ничего не могу сказать по этому поводу, сэр. — Глаза Лэнскомба устремились вдаль, а старая спина напряглась.

— А мне кажется, что можете, — мягко наступал Энтвисл. — Вы просто хотите сказать мне, что не ваше дело рассуждать на подобные темы. Но иногда приходится идти против самого себя. Я — один из самых старых друзей вашего хозяина и очень любил его. Вы — тоже, поэтому я и задаю вам эти вопросы как человеку, а не как дворецкому.

Помолчав несколько секунд, старик спросил бесцветным голосом:

— А разве что-то не так, сэр?

На этот вопрос юрист решил ответить честно.

— Я не знаю, — сказал он. — Надеюсь, что нет, но хочу быть в этом уверенным. А вы сами не ощущали, что что-то идет не так?

— Только после похорон, сэр. И я не могу точно объяснить, что это такое. Но и миссис Лео с миссис Тимоти были не в себе в тот вечер, когда все разъехались после похорон.

— А вы знаете содержание завещания?

— Да, сэр. Миссис Лео была так добра, что рассказала мне. Если мне будет позволено выразить свою точку зрения, то завещание, на мой взгляд, вполне справедливое.

— Да, очень справедливое. Все получили одинаковые доли. Но мне кажется, это не то завещание, которое мистер Эбернети хотел написать после смерти сына. Ну, а теперь вы ответите на тот вопрос, который я вам задал?

— Ну, если вас интересует мое личное мнение…

— Да-да, я все понимаю…

— Хозяин, сэр, был очень разочарован после визита сюда мистера Джорджа… Мне кажется, что хозяин надеялся, что мистер Джордж заменит ему мистера Мортимера. А мистер Джордж, если мне будет позволено выразиться так, до этого стандарта не дотянул. Ведь мужа миссис Лауры всегда считали непутевым, и, мне кажется, мистер Джордж пошел по его стопам… — Немного помолчав, Лэнскомб продолжил: — А потом приехали молодые леди со своими мужьями. Ему сразу же понравилась мисс Сьюзан — очень живая и хорошенькая молодая особа, но, как мне показалось, он не мог выносить ее мужа. В нынешнее время молодые леди очень часто выбирают себе странных мужей, сэр.

— А вторая пара?

— Вот здесь я мало что могу сказать. Очень приятная и красивая пара. Мне показалось, что хозяину было отрадно, что они живут здесь, но… мне кажется… — Старик заколебался.

— Продолжайте, Лэнскомб.

— Дело в том, что хозяин никогда не был в восторге от театра. Однажды он сказал мне: «Не могу понять, что люди находят в этой сцене? Какая-то дурацкая выдуманная жизнь. Мне кажется, она лишает людей остатков разума, а уж что происходит с моральными принципами, и представить себе не могу. Одно точно — начисто теряется чувство меры». Естественно, что он не имел в виду непосредственно…

— Да-да, я все понимаю. Ну, а после этих посетителей мистер Эбернети сам отправился путешествовать — сначала к брату, а потом к своей сестре, миссис Ланскене…

— Вот об этом я ничего не знаю, сэр. То есть, конечно, он говорил мне, что поедет к мистеру Тимоти, а потом в какую-то Сент-Мэри.

— Вот именно. А вы не помните, он ничего не говорил о своей поездке после того, как вернулся?

Лэнскомб задумался.

— Мне кажется, нет. Прямо он об этом не говорил. Хозяин был рад вернуться домой. Все эти путешествия и ночлеги в чужих домах его очень изматывали — вот об этом он говорил, я хорошо помню.

— И больше ничего? Ни об одном из них?

Дворецкий нахмурился:

— Знаете, хозяин иногда… как бы это сказать… иногда бормотал себе под нос, если вы понимаете, о чем я говорю. Вроде бы и со мной говорил, а все больше с самим собой — причем меня он совсем не замечал, привык, что я всегда где-то рядом.

— Я знаю, что он знал вас и доверял вам.