После похорон

— Да, я сказала, что не приеду, — ответила женщина. — Но потом мне показалось, что это неправильно, если никто из семьи не будет присутствовать. Я позвонила Джорджу, но он сказал, что очень занят; у Розамунды было назначено прослушивание, ну а про дядю Тимоти вы сами знаете. Так что пришлось ехать мне.

— Вы без мужа?

— Грег разбирается со своим ужасным заведением, — сказала миссис Бэнкс и, увидев удивленное выражение лица мисс Гилкрист, пояснила: — Мой муж работает в аптеке.

Муж, стоящий за прилавком, не совсем соответствовал, по мнению мисс Гилкрист, изяществу и элегантности Сьюзан, однако она лишь туманно заметила:

— Прямо как Китс[18].

— Грег не поэт, — ответила ее собеседница, а потом добавила: — У нас большие планы на будущее — заведение двойного назначения. Косметика и салон красоты плюс лаборатория для изготовления специальных косметических лекарств и препаратов.

— Это будет гораздо лучше, — одобряюще кивнула мисс Гилкрист. — Что-то вроде Элизабет Арден, которая сама графиня, как мне говорили, — или речь шла о Елене Рубинштейн?.. В любом случае фармацевт совсем не похож на простого продавца тканей, например, или на бакалейщика… — Она постаралась смягчить неловкость.

— Ведь у вас же тоже была чайная, не так ли? — напомнила ей Сьюзан.

— Ну конечно! — Мисс Гилкрист тут же расцвела. Для нее «Плакучая ива» никогда не была торговым заведением — чайная, в ее понимании, являлась символом светскости и утонченности. Она начала свой рассказ о «Плакучей иве», а мистер Энтвисл, который его уже слышал, глубоко задумался. И только когда Сьюзан дважды безрезультатно обратилась к нему, он очнулся от своих мыслей и извинился:

— Простите меня, дорогая. Я думал, кстати сказать, о вашем дяде Тимоти — меня он немного беспокоит.

— О дяде Тимоти? Меня он не беспокоит вообще — я уверена, что с ним все в порядке, — пожала плечами молодая женщина. — Просто он законченный ипохондрик.

— Да-да, возможно, вы правы. Признаюсь, что меня беспокоит не его здоровье, — я волнуюсь за миссис Тимоти. Она упала с лестницы, повредила колено и теперь лежит, а ваш дядя в ужасном состоянии.

— И все потому, что теперь ему придется ухаживать за ней, а не наоборот? Ему это будет полезно, — заметила Сьюзан.

— Я согласен с вами. Но будут ли за вашей тетей вообще ухаживать? Вот в чем вопрос. В доме ведь нет слуг.

— Для пожилых людей жизнь и впрямь похожа на ад, — согласилась миссис Бэнкс. — А эти еще и живут в каком-то подобии георгианского помещичьего дома.

Мистер Энтвисл согласно кивнул.

Они осторожно вышли из «Королевского герба», но прессы нигде не было видно. Пара репортеров ожидала женщин у входа в коттедж, и там Сьюзан под руководством адвоката произнесла несколько ни к чему не обязывающих слов. Затем она вместе с мисс Гилкрист прошла в дом, а мистер Энтвисл вернулся в «Королевский герб», в котором у него была заказана комната. Похороны должны были состояться на следующий день.

— Моя машина все еще у карьера, — сказала миссис Бэнкс. — Я совсем о ней забыла. Позже мне надо будет перегнать ее в деревню.

— Только прошу вас, не очень поздно! — взволнованно попросила мисс Гилкрист. — Вы ведь не будете выходить, когда станет темно?

— Вы что, считаете, что убийца все еще где-то неподалеку? — рассмеялась Сьюзан.

— Нет, нет, я уверена, что нет, — смутилась мисс Гилкрист.

«Именно об этом она и думает», — подумала про себя ее гостья.

— Как все это ошеломительно! — Мисс Гилкрист направилась в сторону кухни. — Уверена, миссис Бэнкс, что вы не откажетесь от ранней чашечки чая. Скажем, через полчаса?

Сьюзан подумала, что чай в половине четвертого был явным перебором, но она была достаточно проницательной, чтобы понять, что для компаньонки ее тети «чашечка чая» была способом восстановить душевное равновесие, а у девушки были свои причины на то, чтобы ублажить эту женщину, и поэтому она ответила:

— Как скажете, мисс Гилкрист.

На кухне начался стук кухонных принадлежностей, а Сьюзан прошла в гостиную. Она провела там всего несколько мгновений, когда раздался звонок в дверь, сопровождаемый аккуратным постукиванием.

Миссис Бэнкс вышла в холл, а в дверях кухни появилась мисс Гилкрист в переднике, о который она вытирала руки — они были все в муке.

— Боже, как вы думаете, кто это может быть? — спросила она.

— Опять репортеры, полагаю, — ответила Сьюзан.

— Боже, как это, должно быть, вам надоело, миссис Бэнкс!

— Не волнуйтесь, я сама с ними разберусь.

— Я решила приготовить сдобы к чаю.

Сьюзан подошла к входной двери, а мисс Гилкрист в нерешительности осталась стоять в дверях кухни.

Посетителем, однако, оказался пожилой джентльмен, который приподнял шляпу, когда молодая женщина открыла дверь.

— Полагаю, миссис Бэнкс? — произнес он, добродушно улыбаясь.

— Да.

— Меня зовут Гатри. Александр Гатри. Я друг — старинный друг — миссис Ланскене. А вы, как я понимаю, ее племянница, носившая раньше имя мисс Сьюзан Эбернети?

— Верно.

— Ну, а теперь, когда мы знаем друг друга, могу я войти?

— Ну конечно.