После России

— Семья наша простая, крестьянская, но по тем временам и условиям высококультурная. В наших краях сохранилось много старинных традиций. Одна из них такая — земля не могла прокормить большие семьи, и мужчины уходили на заработки в город. Родом я из Чух-ломы Костромской области. Дед работал в Москве, отец тоже подался в столицу, а мать осталась в деревне. Мужики приносили культуру городов на село. В нашем доме было огромное количество книг, картин. Вообще-то наша деревушка и район считались медвежьим углом. Но вот пример. Один из наших чухломских купцов, Юдин, едва ли не первый в России основал фотографию. Он владел такой огромной библиотекой, что позднее ее купили для библиотеки Конгресса США. К сожалению, Россия тогда не могла предотвратить эту продажу. Так вот, в наших краях была поголовная грамотность. Смешно, но когда вследствие коллективизации люди бежали в города, бросая дома, то мы, мальчишки, лазили по чуланам и чердакам и находили книги. Так, в ту пору я прочитал Кнута Гамсуна, Гюго. Когда в 1933 году меня отправили учиться в столицу, я говорил почти правильным московским говором.

Семья у нас была огромная, и родители действовали так: пока отец жил в Москве, мать отправляла туда детей одного за другим. Бегство из деревни для семейства Зиновьевых растянулось на шестнадцать лет.

— Я слышал, что в войну вы были летчиком?

— По-всякому было. Начал войну танкистом, но в танке воевать не пришлось. Хотя мы знали, что войны не миновать, по чьему-то, однако, приказу, чтобы навести тень на плетень, мы законсервировали танки, в результате чего наш полк бежал пешим порядком. Нелепость! Потом я попал в авиационное училище, некоторое время участвовал в боях.

— Как вы тогда воспринимали Сталина?

— Антисталинистом я стал уже в 1938 году, а через год — членом небольшой группки, собиравшейся убить вождя народов. В том же году меня арестовали. За что? За выступления против культа Сталина. Однажды с Лубянки меня переводили на квартиру КГБ, чтобы там я раскрыл своих сообщников. По дороге произошло замешательство и я сбежал. Год странствовал без документов в Сибири, на севере. В сороковом попал в армию. Но антисталинистской пропагандой занимался вплоть до смерти Сталина, до хрущевского доклада. Причем занимался почти открыто. Удивительно? Вроде бы да. Хочу в связи с этим заметить, что советская печать искаженно освещает тот период. Любопытный пример. О том. что я арестовывался, о том, что скрывался в 1939-м, знали многие. Однако я поступил в университет, и на меня никто не донес.

— Случайно…

— Почему случайно? Мой близкий друг того времени был парторгом факультета, а я беспартийным. Он знал все мои «грехи». И вместе с тем благодаря ему я остался в аспирантуре. На третьем курсе меня собирались исключить за нехорошие разговорчики. Спас секретарь парткома университета, который также многое обо мне знал.

Дело в том, что уже во время войны сформировались сильные антисталинистские настроения в стране, среди бывших фронтовиков на этот счет появилась какая-то солидарность. Но после смерти великого вождя моя борьба утратила смысл. Сталина уже многие клеймили открыто. И я стал относиться к нему как к явлению истории, отстранение и взвешенно.

Здесь у меня вышла книга «Нашей юности полет», в которой я подхожу к Сталину с объективно-социологической точки зрения. Я не считаю Сталина хорошим человеком, он совершил огромные злодеяния. Но вместе с тем, на мой взгляд, он является величайшим политическим деятелем XX века. Великий не значит хороший. Наполеон мерзавец, но XIX век — это век Наполеона. XX век я считаю веком Ленина и Сталина, самых крупных политических фигур. Когда у нас говорят «великий», подразумевают «добрый», «хороший»… Чепуха! Чингисхан — великий исторический деятель, но о нем не скажешь, что он добрый, хороший. А сколько было добрых и Хороших, но ничтожеств!

В своей книге я даю мое понимание сталинской эпохи.

— И себя вы тоже считаете ее продуктом?

— Несомненно. Но это не значит, что я сталинист. Ничего подобного. Сталинская эпоха породила много людей, к которым я отношусь с величайшим уважением. Собственно, мое поколение спасло страну от гитлеризма. Я имею в виду людей, родившихся в 1918–1922 годах, то есть в сталинские годы достигших зрелости. И моему поколению не повезло больше всех, это оно вынесло самые большие тяготы советской истории. К моему поколению принадлежат такие люди, как Солженицын, Окуджава. Галич, Сахаров.

— Скажите, вам приходила мысль сравнить Сталина с Гитлером?