Последняя афера

Якоря, компасы, морские часы, висящие на стенах, обслуживающий персонал, суетящийся во фланках корабельных вестовых с железными подносами в руках, тросы, столы в виде пороховых бочек и стулья в виде сундуков – все своим видом напоминало о их первой встрече. Грек осторожно прошёлся вокруг столов, но среди всей этой флотской идиллии Милады нигде не было. В расстроенных чувствах, под звук утихающего сердца, вновь вернувшегося от тревожного возбуждения к грустному умиранию, Грек занял одно из свободных мест возле панорамной витрины, глядящей на тротуар. Он сел таким образом, чтобы были видны и вход, и улица. Не глядя в меню, он попросил вестового кружку Флотского горячего шоколада. Именного его они пили с Миладой в тот день. Воспоминания о том времени плавно накрывали его тёплой морской волной. До знакомства здесь он видел Миладу шесть раз. Он наблюдал за её движениями, поведением и привычками, изучая её мимику, голос и манеру общения, когда она говорила с официантами или разговаривала по телефону. Чаще всего она сидела в углу помещения, рядом со стеллажом, на котором красовались алюминиевые модели разных кораблей, как раз в трёх столах, от того места, где сейчас сидел сам Грек. Тогда он наблюдал за милой незнакомкой, за женой богатого дяди, за обычной куклой, каких в его жизни было с десяток. Он изучал поведение жертвы, глупой, наивной и легкомысленной девочки, не подозревавшей о своей неминуемой участи. Но когда он подсел рядом и впервые услышал её ласковый голос, обращавшийся к нему, он уже слышал не голос жертвы, а голос самого близкого, самого родного и любимого человека. Тогда он впервые увидел глаза, каких никогда не видел, но всегда точно знал, что они есть. Её едва видимая застенчивость, лёгкий и почти прозрачный флирт, её изысканное чувство юмора и мелодичный смех вскружили ему голову с первых секунд их общения. Если бы он мог предположить, каким недосягаемым может быть то, что тогда находилось всего лишь в метре от него, если бы он знал тогда, какую боль он почувствует, потеряв так долго искомое, если бы он смог понять, что это и есть любовь, все бы было иначе.

С тоской в глазах он безнадёжно глядел то в окно, то на вход. Каждый раз, когда кто-нибудь заходил в кафе, он резко вздрагивал, а затем, разочарованный, вновь возвращался к своим грустным мыслям. Один раз таким посетителем оказалась рыжеволосая девушка, а когда Грек с криком бросился навстречу и приблизился к ней, то увидел перед собой чужое лицо.

Час сменял другой, и Грек все также сидел на прежнем месте. Последние лучи надежды вместе с лучами солнца плавно убывали за горизонт. Со сгущавшимися за окном сумерками сгущалась тоска. Людей в кафе становилось все меньше и меньше.

Спустя ещё два часа, официант положил на стол книжку с счетом и известил о скором закрытии заведения. Стрелки часов указывали на двенадцать.

Грек допил свой давно остывший шоколад и безнадежно глянул на улицу. Там за окном стоял уже знакомый ему мужчина, глядящий на него пустыми глазами. Впервые за все встречи с ним, Грек не испытал ни капли страха. Он совсем не боялся его, не чувствовал никакой угрозы, не видел никакой опасности. Теперь он всматривался в его уродливое лицо с долей сострадания и каплей любопытства. В этот раз лицо мужчины казалось Греку полным добра и любви. Он будто бы увидел его с другой стороны. Его морщинки возле покрытых шрамами глаз веяли мудростью, а широкий мужественный подбородок показывал все его благородство. Неожиданно для себя Греку вдруг стало интересно узнать о судьбе этого несчастного человека, ему хотелось услышать его голос, узнать его имя, поговорить с ним. «Кто ты?» – шепотом произнёс Грек. Затем он подвинулся поближе к витрине, чтобы чётче рассмотреть его лицо и оперся правой ладонью на стекло. Стоявший по ту сторону слепец также неожиданно приблизился и подняв левую руку, приложил ладонь точно по контуру ладони Грека. Уголки губ слепца приподнялись в умиротворённой улыбке. Грек улыбнулся ему в ответ. С этим прикосновением, отделявшимся лишь сантиметром прозрачного стекла, Грек почувствовал тепло и заботу. Давно забытое чувство нужности вдруг окутало его сердце, словно незнакомец знал, что он испытывал сейчас. В этом тепле было что-то необъяснимо отцовское, что-то из детства. Грек вспомнил себя маленьким мальчиком, чистым и светлым, чьё сознание ещё не знало обмана, чья душа ещё не знала грехов. Только сейчас он понял, насколько сгнило его нутро, насколько далеко он ушёл от истоков доброты и благородства, коими светился этот седовласый мужчина напротив. Он вспомнил о Миладе, о том, как жестоко и холоднокровно поступил по отношению к ней. Мысли снова вернулись к тем неудачным, провальным попыткам отыскать её, как вдруг его осенило – «Если он следил за мной, – подумал он, – значит, возможно он следил и за ней, и ему известен её адрес.» Он быстро оторвал руку от стекла и крикнул: «Жди меня там!», после чего пулей бросился к выходу, оставив на столе мобильный телефон, портмоне и неоплаченный счёт.