Последняя из рода Мун: Семь свистунов. Неистовый гон

Выдохнув «Что?», она обогнула Оддина. На оголенной груди и животе молодого мужчины, что лежал на земле, белели многочисленные шрамы. Было ясно, что раны были нанесены много лет назад. Но даже несмотря на это, символы все еще угадывались. Надпись на теле гласила: «Искупай грехи свои, усмиряя плоть», – Элейн произнесла это вслух, и все посмотрели на нее – кто с любопытством, кто просто с усталостью.

– Это может быть не наш душегуб, – заметил один из полицейских.

Затем он присел на корточки и принялся разглядывать шрамы.

– Может, – кивнул Оддин. – Но я уверен, что это он. Слишком странное было бы совпадение: кто-то много лет назад наживую вырезал на теле этого парня символы, которые мы теперь находим на телах жертв. Чутье подсказывает, что он мстил своему мучителю в такой извращенной форме. Кроме того, его лицо мне кажется знакомым. Думаю, я встречал его раз или два в тавернах и гостиницах. Он следовал за мной.

– Но кто его убил? – спросила Элейн отворачиваясь.

– Думаю, это очевидно, – пожал плечом Оддин. – Кто-то, кому не нужно было, чтобы настоящий убийца мешал использовать его почерк. Ты верно заметила: Художник не появлялся с тех пор, как убили прачку. – Он указал на тело: – Теперь мы знаем, почему.

Элейн вспомнила кое-что. Она отвела Оддина в сторону и прошептала:

– Госпожа Бойл сказала, что до бала ее муж не ночевал дома несколько ночей подряд. Говорил, что у него были какие-то дела.

Оддин кивнул, а затем поджал губы.

– Значит, этот тупоголовый Бойл оказался успешнее в поимке преступника, чем я. Это так льстит мне.

Улыбнувшись, Элейн накрыла ладонями его сжатые в замок руки.

– Ты слишком благородный, пытаешься действовать так, чтобы никому не навредить. Возможно, Бойл тоже использовал девушку в качестве наживки. А может быть, он пытал кого-нибудь каленым прутом, чтобы выяснить правду… А может…

Оддин рассмеялся:

– Спасибо, что пытаешься подбодрить. От тебя это слышать особенно ценно. Ты даже «благородный» сказала без насмешки. Это дорогого стоит.

Элейн шутливо хлопнула его по предплечью.

– С другой стороны, – чуть веселее добавил он, – у этих людей свои законы, а я слишком уж известен что в Альбе, что в Нортастере, чтобы вызывать желание поделиться секретами. Скажу тебе, расследовать преступления с этим лицом – настоящее испытание. Одни путают с мормэром, другие считают, что я невероятно хорош, и начинают заигрывать.

Элейн возвела глаза к небу, стараясь скрыть улыбку.

– Лучше скажи, что нам теперь делать? Художник не сможет ни в чем признаться.

– Это не совсем так, – отозвался Оддин. – По ранам и состоянию тела можно сказать, когда примерно было совершено убийство. Видно, что Художник мертв не один день. Когда это подтвердят, мы сможем заявить, что не он убил Магистра.

Элейн кивнула, отчаянно желая верить, что все было именно так.

Оддин проводил Элейн до гостиницы, где ее ждала уютная комната, хлеб с теплым молоком и мягкая кровать. Они условились встретиться на следующий день и вместе пообедать в таверне на первом этаже.

Полиция продолжала расследование. Чтобы утверждать, что Магистра убил кто-то другой, надо было доказать, что в подворотне нашли именно Художника. А еще предстояло выяснить, кто убил его.

Ковин был в ярости. По рассказу Оддина, кричал, что раз уж был вовлечен в это дело, должен был дать свое согласие. Настаивал, что они не имели права ставить под угрозу жизнь бедной девушки.

Элейн рассмеялась от абсурдности ситуации. Знал бы Ковин, о ком беспокоился, – полицейские-то звали ее просто «Приманка», без имени.

– И мы снова в тупике, – вздохнула Элейн. – Даже если докажем, что Художник не убивал Магистра Света, как доказать, что к этому причастен Ковин?

Ответа не было. Оддин задумчиво ел похлебку, глядя куда-то мимо Элейн.

– Завтра прощание с Магистром, – сообщил он ближе к концу обеда. – Думаю, придет много народа. Собираются устроить церемонию в парке за храмом. Это очень приятное место. Окружено стенами, как будто закрыто от внешнего мира. Зеленое, с большими лужайками. Феолор любил там гулять.

Элейн кивала в такт словам Оддина, но вдруг замерла.

«Легенды, сказания и верные приметы, известные с давних пор», книга, которую она читала в доме Торэмов, рассказывала о нескольких поверьях, связанных с похоронами. И сейчас, вспомнив о них, Элейн поняла, что читала не напрасно!

– Мне нужно на похороны! – воскликнула она, откладывая со стуком ложку.

Оддин пару секунд хмуро смотрел на нее, затем ответил:

– Что ж… думаю, Ковин не станет проводить там целый день, так что дождись, пока он уйдет, и…

– Мне надо туда, именно когда там будет Ковин, – перебила его Элейн.

Он откинул голову назад, умоляюще глядя на потолок. Вновь взглянув на нее, Оддин спросил:

– Хочу ли я знать, зачем? – Когда она покачала головой, продолжил: – Но тебе хотя бы не обязательно встречаться с ним?

Элейн не была уверена. Все зависело от того, собирался ли мормэр Нортастера соблюдать традиции. Знал ли он старинные поверья.

– Тогда поедем вместе, – вздохнул Оддин. – Мне нравится быть рядом, когда ты рискуешь жизнью. Столько новых эмоций!

Она усмехнулась его шутке.