Последняя из рода Тюдор

– Королева Мария всегда ценила семейные узы, несмотря ни на что, – процедила она. – Она получила трон только по воле и завещанию отца и не считала себя вправе его нарушать. Он признал Елизавету и в завещании обозначил, что в линии наследования она идет второй. После своей сестры Марии. Мою линию он назвал наследной только в том случае, если у Елизаветы не будет наследников, вот королева и исполнила его волю.

Мать делает глубокий вдох, словно пытаясь справиться со злостью и прилагая такие немыслимые усилия, что я начинаю беспокоиться за ее здоровье.

– Она поступила в соответствии с традициями, с волей короля Генриха, благослови его Господь.

– Но как же я? – спрашиваю я. Кажется, я повторяю эту фразу всю свою жизнь. – Как же я?

– А тебе придется подождать, – говорит мать.

Можно подумать, что мне еще нет восемнадцати и я не сгораю от желания жить своей жизнью, пировать и танцевать на праздниках, носить красивые платья из королевского гардероба, флиртовать с молодыми людьми, которые внезапно стали появляться при дворе, который торопливо забывает гимны на латыни и учится читать Библию на английском.

– Но я не могу больше ждать, – рыдаю я. – Я жду еще с того дня, как отец назвал Джейн королевой. Я только и делаю, что жду, пока в моей жизни что-нибудь начнется, и что на этот раз эти начинания будут хорошими. Джейни Сеймур говорит…

– Я больше не хочу слышать об этой Джейн Сеймур, – резко обрывает меня мать. – Ты что, опять будешь у них в этом месяце? Неужели от тебя еще не устали?

– Нет, не устали, и да, я буду у них, если только ты мне не велишь быть с тобой при дворе, – отвечаю я, лишая ее права запретить мне встречаться с лучшей подругой. – Едва ли мы будем осыпаны милостями от Елизаветы и должны торопиться прибыть ко двору как можно раньше, чтобы ничего не упустить. Я вообще не вижу смысла быть там и ждать, когда друзья Елизаветы повыбираются из нор, в которых они прятались. И не хочу наблюдать за тем, как Елизавета будет заказывать новые платья, которые должны были стать моими.

– При чем тут платья, – говорит мать. – Платья здесь совершенно ни при чем.

И она снова ошиблась.

Дворец Ханворт, Мидлсекс.

Весна 1559 года

Вместо того чтобы наблюдать за тем, как Елизавета наслаждается королевскими сокровищами и восседает на троне, который некогда принадлежал Джейн и должен был принадлежать мне, я отправляюсь погостить с Джейни и ее матерью, леди Анной Сеймур, в их чудесный дом за городом. Я беру с собой Мистера Ноззла, Булавку и Джо, в Ханворте их все любят всей душой. Никто не велит мне сажать их в клетки.

Едва ли кто-нибудь скучает без меня при дворе, разве что Генри Герберт, чьи долгие взгляды теперь говорят мне, что он уже осознал, что совершил большую ошибку, позволив родителям разлучить его с королевской кузиной. Мой второй бывший поклонник ведет себя исключительно тихо, ожидая, чем закончится партия его хозяина, который осторожно выведывает, как поступит новая королева и примет ли его в браке, как обещала.

Я весьма сомневаюсь, что она вообще заметит мое отсутствие. Разумеется, все рады тому, что со двора исчезли все серьезные испанцы и страдающей королевы Марии больше нет, и двор наполнен молодыми и веселыми придворными. Елизавета же находится в самом центре этого бушующего водоворота, теряя голову от внезапно свалившегося на нее ощущения стабильности и собственной значимости. Ее везде сопровождает Роберт Дадли, деверь моей покойной сестры Джейн. Они ведут себя как влюбленные, внезапно получившие ключи от дворца. Они буквально ходят рука об руку и явно испытывают огромное облегчение. Должно быть, переход от комнат в Тауэре к дворцовым покоям кажется им настоящим чудом. Должно быть, они оба уже представляли, как положат голову на плаху, а сейчас они касаются щеками лучшего шитья на королевских наволочках. Ее мать была казнена, его отцу тоже отрубили голову. Они оба вырезали свои имена на стенах своей камеры в Тауэре и считали дни до своего суда. Должно быть, они и правда чувствовали себя как в раю, пройдя сквозь затененные ворота и оказавшись на дороге, ведущей ко двору. А вот моей сестре выпало путешествие в обратном направлении: из королевских покоев до плахи, и причиной ее заключения стал отец Роберта. Заговор в пользу Елизаветы стал последней каплей, решившей ее судьбу. И, наблюдая за их триумфом, я об этом не забываю. Это незаслуженная победа, и я не понимаю, почему они ее не стыдятся.