Последние дни Помпеи

– Простой пробочкой, вот я ее вынула – запаха ровно никакого. Странно, снадобье, по-видимому, не действующее ни на одно из чувств, в то же время способно повелевать всеми чувствами!

– Его действие мгновенно?

– По большей части, но иногда оно заставляет ждать себя несколько часов.

– О, какой прелестный запах! – сказала вдруг Нидия, взяв со стола небольшой флакон и с наслаждением вдыхая аромат духов.

– Ты находишь? Флакон украшен довольно дорогими каменьями. Но ты отказалась от браслета вчера утром, не хочешь ли взять это флакон?

– Мне кажется, что это именно такие духи, которые напоминают щедрую Юлию тому, кто не может видеть ее лица. Если флакон не слишком дорог…

– О, у меня есть множество других, гораздо более драгоценных, возьми этот себе, дитя мое.

Нидия поблагодарила и спрятала флакон на груди.

– И это зелье всегда действительно, кто бы ни воспользовался им?

– Говорят, его сила такова, что если б даже он был влит самой отвратительной старухой, и тогда Главк стал бы считать ее красавицей, единственной в мире!

Юлия, разгоряченная вином, была полна оживления и восторга. Она громко смеялась, болтала о том о сем и только поздно ночью, почти под утро, позвала своих рабынь, чтобы раздеться.

Отпустив их, она сказала Нидии:

– Я ни за что не хочу расстаться с этим дивным зельем до тех пор, пока не настанет время воспользоваться им!

Сказав это, она положила склянку под подушку. Сердце Нидии сильно забилось.

– Отчего ты пьешь одну воду, Нидия, выпей вина, оно стоит рядом.

– У меня лихорадка, – отвечала слепая, – вода освежает меня. Я поставлю графин возле постели, это прохлаждает в летнюю ночь. Благородная Юлия, я принуждена уйти от тебя очень рано утром… Так приказала Иона, быть может, раньше твоего пробуждения, поэтому прими теперь же мои искренние поздравления.

– Благодарю. В следующий раз, когда мы встретимся, Главк уже будет у ног моих.

Обе улеглись в постель, и Юлия, утомленная впечатлениями прошедшего дня, очень скоро заснула. Но вессалийку волновали тревожные, жгучие мысли, и она не могла сомкнуть глаз. Она прислушивалась к спокойному дыханию Юлии, и ее чуткое ухо, привыкшее улавливать малейшие звуки, вскоре убедило ее, что красавица спит крепким сном.

– Ну а теперь помоги мне, о Венера! – тихо прошептала слепая.

Осторожно поднявшись с постели, она вылила на мраморный пол духи, подаренные Юлией, тщательно выполоскала флакон чистой водой и, без труда отыскав постель Юлии (ведь день и ночь были для нее одинаковы), засунула дрожащую руку под подушку и вытащила пузырек со снадобьем. Юлия не шевельнулась, ее ровное дыхание опахнуло пылающие щеки слепой девушки. Затем, откупорив склянку, Нидия перелила ее содержимое во флакон из-под духов, а склянку наполнила чистой водой, от которой, по словам Юлии, так трудно отличить таинственное зелье, и, не медля, опять сунула ее на прежнее место. Проделав все это, она снова улеглась в постель и с волнением ждала рассвета.

Взошло солнце. Юлия все еще спала. Нидия беззвучно оделась, спрятала свое сокровище на груди, взяла своей посох и поспешно вышла из дома.

Привратник Медон ласково поздоровался с нею, когда она спускалась с лестницы, но она не слышала его: в голове ее вихрем проносились смутные, беспорядочные мысли. Чистый утренний воздух не освежил ее пылающего лица.

– О Главк! – шептала она. – Все зелья всесильной магии не могут заставить тебя полюбить меня так сильно, как я люблю тебя! А Иона?.. Но нет, прочь сомнения, прочь угрызения совести! Главк – вся жизнь моя в твоей улыбке, а твоя судьба… О радость! О надежда! О восторг! Твоя судьба – в моих руках!..

Часть четвертая

I. Размышления о рвении древних христиан. – Опасное решение. – Иногда и у стен бывают уши, в особенности у стен священных