Последние дни Помпеи

– Недаром же я подсматривал за тобой, братец-фламин! – проговорил шпион. – Ты, жрец Исиды, не попусту вел беседу с этим мрачным христианином. Увы! Как жаль, что я не мог расслышать всего вашего разговора. Но и того, что я слышал, довольно! По крайней мере, я понял, что вы замышляете разоблачить священные тайны храма и завтра намерены снова сойтись сюда, чтобы условиться о подробностях. О, Озирис, обостри мой слух! Дай мне узнать доподлинно, до чего доходит их неслыханная дерзость! Разузнав обо всем, я пойду посоветоваться с Арбаком. Мы разрушим ваши козни, друзья мои, как вы ни хитры! А пока ваша тайна для меня сокровище, которое я скрою в своей груди.

Бормоча про себя, Калений – это был он – плотнее завернулся в плащ и задумчиво побрел домой.

II. Амфитрион. – Классический повар и классическая кухня. – Апекидес и Иона. – Их беседа

Наступил день, назначенный Диомедом для званого пира, который он давал избранным друзьям. Изящный Главк, красавица Иона, важный Панса, благородный Клавдий, бессмертный Фульвий, щеголь Лепид, эпикуреец Саллюстий были не единственными гостями, долженствовавшими почтить празднество своим присутствием. Диомед ожидал также одного больного сенатора из Рима (человека очень влиятельного и пользовавшегося особыми милостями при дворе), затем знаменитого воина из Геркуланума, сражавшегося с Титом против евреев и сильно разбогатевшего в войнах, хотя друзья его уверяли, будто отечество обязано ему вечной признательностью за его бескорыстные услуги! Но число приглашенных было еще больше, хотя в известную эпоху у римлян считалось хорошим тоном иметь на банкетах не менее трех и не более девяти гостей. Однако люди чванные иногда отступали от этого правила. В истории упоминается, что один из роскошнейших амфитрионов угощал сразу избранное общество в триста человек. Диомед, более скромный, удовольствовался цифрой, вдвое превосходящей число муз. Его общество должно было состоять из восемнадцати гостей, число это считается фешенебельным и в наше время.

Было утро дня, назначенного для банкета. Диомед хотя и важничал своим благородным происхождением и ученостью, но отлично понимал, наученный торговой практикой, что над слугами нужен хозяйский глаз. И вот в распоясанной тунике на объемистом брюшке, обутый в спокойные туфли, с небольшой палочкой в руках, которой он то указывал слугам на их обязанности, то прописывал им легкий урок по спинам, он делал обход по всем комнатам своей роскошной виллы.

Он не пренебрегал даже посещением святилища, где жрецы пира приготовляли свои жертвоприношения. При входе в кухню слух его был приятно поражен стуком посуды и сковородок, перебранкой между слугами и повелительными возгласами повара. Как ни мала была эта необходимая комната (все кухни в Помпее отличались крохотными размерами), она была снабжена бесчисленным множеством разнообразных печей, конфорок, кастрюлей, сковородок, ножей и форм, без которых ни один гениальный повар – древний или современный, – не в состоянии состряпать самого простого блюда. А так как в то время, как и теперь, топливо было очень дорого в тех краях, то требовалась большая ловкость, чтобы состряпать как можно больше кушаний на небольшом огне. Изумительное приспособление такого рода до сих пор можно видеть в Неаполитанском музее, – это переносная кухня, размерами не больше фолианта, снабженная конфорками для приготовления четырех блюд, а также аппаратом для нагревания воды и разных напитков.

По маленькой кухне носились взад и вперед какие-то фигуры, незнакомые хозяину.

– Ого! – проворчал он про себя. – Этот проклятый Конгрио набрал себе целый легион поваров в помощники. Пользы они мне не принесут, зато прибавят новую статью к моим сегодняшним расходам. Клянусь Бахусом! Я буду трижды счастлив, если рабы не стянут чего-нибудь, руки у них проворные, а туники поместительные. Горе мне!

Повара продолжали, однако, работать, как ни в чем не бывало, словно не замечая появления Диомеда.

– Эй, Евклий, где твоя сковорода для яичницы? Как, это самая большая? Но в ней помещается всего тридцать три яйца. В тех домах, где я обыкновенно работаю, самая маленькая сковорода вмещает полсотни штук!

«Бессовестный негодяй! – подумал Диомед. – Он толкует об яйцах, как будто сотня стоит всего сестерций».

– Клянусь Меркурием! – воскликнул какой-то дерзкий поваренок, только что поступивший в учение, – где это видано, чтобы употреблялись такие старомодные формы для пирожного? Невозможно показать своего искусства с такой грубой посудой! Вот у Саллюстия – так самая простая форма для пирожного изображает всю осаду Трои: Гектора, Париса, Елену с маленьким Астианаксом, да еще деревянного коня в придачу!

– Молчи, дурак! – крикнул на него Конгрио, повар Диомеда, который, по-видимому, предоставил все поле битвы в распоряжение своих союзников. – Хозяин мой, Диомед, не из тех расточительных глупцов, что гонятся за модой во что бы то ни стало!