Последний Бес. Жизнь и творчество Исаака Башевиса-Зингера

Зингер решил, что пришло время побаловать жену, да и к тому же он и сам чувствовал себя страшно уставшим после стольких лет напряженной работы. Кроме того, часть действия «Семьи Мускат» разворачивалась в Швейцарии, в которой он никогда не был, и ему было интересно взглянуть на эту страну.

В результате, сразу после подписания договора, собрав все свои сбережения, так что на их счетах осталось всего пара десятков долларов, Эльма и Исаак Зингеры отправились в длившееся четыре недели путешествие по Англии, Франции и Швейцарии.

Сразу по возвращении в Штаты писателя уже ждала корректура книги, но вот тут-то и проявилось все писательское упрямство Зингера. Перечитав газетный вариант «Семьи Мускат», он пришел к выводу, что роман затянут, многие его главы написаны небрежно и публиковать его в таком виде никак нельзя. Разумеется, грянул скандал, но Зингер продолжал настаивать на своем.

В течение двух последующих лет писатель занимался редактированием романа, выкидывая из него целые главы, а некоторые вообще переписывая заново. Все это он совмещал с активной работой над другими своими произведениями, продолжавшими регулярно появляться в «Форвертсе».

Лишь в 1950 году «Семья Мускат» вышла отдельной книгой в нью-йоркском издательстве «Склярски». В течение нескольких месяцев весь ее первый тираж был распродан. Для книги на идиш это был поистине оглушительный успех.

Еще в то время, когда роман лежал в типографии «Склярски», ответственный секретарь «Форвертса» Дан Фидер по собственной инициативе обратился к Альфреду Кнопфу, владельцу известного издательства «Кнопф», и предложил ему издать «Семью Мускат» в переводе на английский.

Кнопф был основным издателем переводов книг Исраэля-Иешуа Зингера, и потому сама фамилия автора звучала для него знакомо. Однако, выслушав Фидера, он заявил, что, по его мнению, время толстых семейных романов прошло, и уж тем более он не верит в коммерческий успех книги Зингера-младшего, явно уступающего по таланту своему покойному брату.

Тем не менее, Фидер оставил рукопись «Семьи Мускат» на рабочем столе Альфреда Кнопфа, и она случайно попалась на глаза его приятелю Морису Самуэлю. Самуэль, в свою очередь, показал ее своему другу, известному переводчику Аббе Гроссу. Гросс в тот период как раз закончил работу над большим переводческим проектом и искал, куда бы приложить силы. Работа над «Семьей Мускат» мгновенно захватила его, и в результате в том же 1950-м роман Башевиса-Зингера вышел и на английском языке в издательстве «Кнопф», а через какое-то был переведен на иврит и издан в Израиле.

«Семья Мускат» и принесла Башевису-Зингеру подлинно мировое признание. Точнее, этот роман подготовил почву для такого признания, так как почти все рецензии на книгу оказались положительными и даже лестными для ее автора. Критики в один голос сравнивали «Семью Мускат» с такими семейными эпосами как «Будденброки» и «Сага о Форсайтах», и утверждали, что Зингеру с необычайной художественной силой удалось воссоздать в нем «широкую панораму жизни польского еврейства», «историю кризиса и распада традиционной еврейской семьи», «мироощущение польских евреев накануне Холокоста» и т. д.

«Семья Мускат» стала своеобразным ответом Зингера тем идишским критикам, которые приняли в штыки его рассказы 40-х годов. В своих рецензиях они утверждали, что Зингер «скатывается в яму мистицизма и эротики» по той причине, что ему… «недостает таланта и знания жизни для того, чтобы писать подлинно реалистическую прозу, рисовать живые, а не рожденные исключительно его больным воображением образы».

«Семья Мускат» — это и в самом деле мастерски написанный реалистический роман, со страниц которого как живые встают, образы патриарха этого семейства Мешулама Муската, его дочерей, зятьев, сыновей, внуков. Действие романа охватывает больше четверти века — оно начинается в 1910-х годах и заканчивается вступлением немцев в Польшу в 1939-м. Герои романа — люди из плоти и крови, а потому в нем нет положительных и отрицательных персонажей. Каждый образ несет в себе черты, которые вызывают к нему то искреннее уважение, то отталкивают от себя, а сочувствие к тому или иному герою романа очень быстро может смениться негодованием по поводу его поступков или образа жизни.

Таков образ Мешулама Муската — безусловно, умного, хваткого человека, ставшего благодаря своему таланту предпринимателя и неустанному труду одним из самых богатых домовладельцев Варшавы. За его внешней суровостью кроется и умение глубоко любить, и готовность прийти на помощь тем, кто в ней нуждается, и стремление сделать по-настоящему счастливыми своих близких. Это видно и по его обращению со своей третьей женой Розой-Фруметл и ее дочерью Аделе; и по тому, как он встречает ушедшую из дома старшую дочь Хаму и как трогательно вспоминает день ее рождения…