Последний богатырь

– И не говори, милок. Знайте, не только люди богов ведают. Всяка живая тварь к любови устремлена, – пояснила бабушка. – А растения они тоже живые, потому и приходится мне за две версты за хворостом на сухостой шкандылять. Ведь сломать веточку на деревце, или лопух оборвать, что вот тебе руку сломать, касатик, или ногу вывихнуть.

Последние слова предназначались блаженному Савко, которого совсем недавно бабушка застукала с оборванным листом лопуха на месте происшествия.

– Вы уж простите нас за беспокойство, мамаша, – поспешил перевести беседу на менее щекотливую тему, Саван. – Но, позвольте узнать, кому мы обязаны.

– Меня зовут все – Йогиня, – сказала старушка.

– А-а, слышал я про вас и вашу доброту, – вспомнил рассказы деревенских стариков, Перебор. – Вы та самая Бабушка Йогиня. А это правда, что вы приходите на помощь лишь тем, кто душой чист?

– Я многим помогаю, – неопределённо ответила старушка, отведя взгляд, и сунула Перебору узелок в руки. – Вот вам, хлопчики, что пращуры пожаловали, на дорожку дальнюю. И запомните, касатики – не было на Рунии пьянства, это руничей славных диверсанты и провокаторы специально спаивают. Так что никогда больше не пей богатырь хмельной отравы, чтобы не стряслось и друга своего тощенького удерживай, береги здоровье евонное, и другим разъясняй. Тебе все поверят. И последнее знайте, не силушка богатырская, но любовь чистая всего сильнее. – Йогиня вздохнула, вспоминая о чём-то давнем, – Ну, будет вам! Ступайте уже.

Поклонились доброй старушке путники до земли, и пошли своей дорогой. Времени у них совсем немного оставалось, а ведь до Ахтымль-камня им ещё топать и топать. Да назад потом столько же, и до Колоторья ещё два раза по «столько же».

Короче, поспешили они, чтобы к сроку обернуться и на битву успеть. И ведь не задумывались совсем, как огнедышащего одолевать будут. Ладно, богатырь безбашенный, но советник его, о чём думал, непонятно. Ну, чего уж там, перед дракой кулаками махать, война план покажет.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Утро расцветающего дня едва забрезжило, когда воздухоплавательный аппарат под управлением «тюрбана» совершил виртуозную посадку на большой, лысый, как череп тибедумского монаха, холм.

– На кургань, кургань пиригай! – сбросив корабельный якорь, показал воздухоплаватель за борт и указал на еле различимую в туманной дымке крепостную стену. – Горад туды! Абчхи-сарай!

– Будь здоров! – показал свою кое-какую воспитанность Скотти-варвар и начал сгружать коня с пожитками на холм.

– Нэт! Я сказую, горад Абчхи-сарай, – попытался воздухоплаватель, несмотря на небольшой дефект речи, пояснить нынешнее местонахождение киллеру-следопыту, озвучив название видневшегося города.

– А-а, понял! – догадался, о чём речь Крупный Рогатый Скотт. – Ты имеешь в виду город Апчхисбургер?

– Та, та, та! – радостно закивал «тюрбан», надеясь, что они правильно понимают друг друга. – Эта Абчхи-сарай!

– Да брось ты, какой же он сарай. Я слышал, приличный городишко! Тем более, если я не ошибаюсь, здесь управляет достопочтенный шериф Мак-Доланд. Он, говорят, привлёк сюда большие инвестиции, развил инфраструктуру

– Та, та! Ти пирабюльно сказишь! – кивнул водитель воздушного судна. – Достопечатный Далдони-Шариф ошень инвестный пиравитель, он инфрустировил свою сарай болшой драгосенником.

– Ну вот, сам всё знаешь, – подмигнул Скотти-варвар «тюрбану». – А то всё «сарай», «сарай».

Следопыт осмотрел коня, поправил на нём сбрую, попону, подтянул ремни седла и, взобравшись на гарцующего от нетерпения Конанифала (застоялся, бедолага, в гондоле), приложил руку к виску.

– Ну что же, спасибо за всё!

– Вах, вах, обогодь, кирупный галаворогий боходор! – заволновался «водитель». – А гиде такса? Баксышь давуй, трыцат дирахман!

– Верно, запамятовал я! – спохватился варвар (он хоть и был жестоким киллером, а за проезд и другие услуги всегда платил по счетам, не то, что некоторые). Достав мешок с монетами, следопыт бросил его в гондолу «тюрбану». – Там ровно тридцать! Можешь не считать!

Не веря на слово благородному пассажиру, «тюрбан» высыпал монеты в ладонь и стал их, пробуя каждую на зуб, пересчитывать.

– Хозяйственный ты! Осмотрительный! – саркастично «похвалил» воздухоплавателя Скотт, несколько оскорблённый его недоверием. – Что? Так и не скажешь, как звать-то тебя величать?

Окончивший считать навар «тюрбан», пропустив мимо ушей последний вопрос следопыта, мило улыбнулся тому и поблагодарил за щедрость и честность.

– Рахмут, палаван-боходор! Рахмут! Бакшиш караша! – «тюрбан» добавил парку в шар из приспособленного под агрегат пузатого самовара, и гондола плавно оторвалась от земли.

– Рахмут значит Рахмут, – попробовал «палаван-боходор» «на вкус» «имя» воздухоплавателя. – Странно, но солидно, – дал ему свою оценку и крикнул вслед улетавшему на шаре: – Что же, Рахмут Бакшишкарашев, как говорят у нас при прощании – чао-какао!

– Чаю-какаю! – помахал «тюрбан» в ответ. – Чаю-какаю!