Последний бой

Так, обсуждая все подробности удачной женитьбы, просидели они довольно долго. Когда беседа близилась уже к концу, Турумбет решил еще раз поблагодарить Дуйсенбая и заверить его в своей искренней преданности — как говорится, маслом каши не испортишь.

— Не знаю, как вас и благодарить, бай-ага! Столько народу на свадьбу пригласили — сказывают, это к счастью. Юрту поставил. Все это от вашей доброты!

— Главное, чтоб не на ветер... — строго глянул на Турумбета Дуйсенбай, будто хотел предупредить. — Да, а кто там вчера победил на вашем состязании?

— О-о, девушки! — воскликнул Турумбет удивленно, словно до сих пор не мог этого уразуметь. — Они, оказывается, остроумны, как черти! Наших джигитов совсем в галошу посадили. С головой, так, что и не видно!

— Хе-хе-хе! — почему-то обрадовался Дуйсенбай и неожиданно заговорил с мстительной назидательностью: — Острословие — это хорошо, это как колокольчики на попоне. Едешь — звенят, приятно слушать... А вот на коне с колокольчиками сижу я — на каком захочу, на таком и поеду! И в жены себе любую девушку могу взять — будет звенеть подо мной колокольчиком! Вот так... Ну, ты иди, а то, вижу, не терпится молодожену!

Турумбет поднялся, кланяясь, попятился к выходу.

— Слыхал, с Айтбаем дружбу ведешь? — уже на пороге настиг его вопрос Дуйсенбая.

— Вы же сами говорили, он лгун и смутьян. Как же могу я дружить с таким человеком!

— Верно. Он не только тебя — многих старается с правильного пути сбить. Смотри не попадись к нему в сети!

— Его сети для меня паутинные ниточки! Раз, и нету!

— Ну, ты молодец! — успокоился Дуйсенбай. — Передай матери, завтра сам приду поздравлять. А жене... Скажи, чтоб не думала про меня дурно. Оболгал, мол, Дуйсенбая голодранец.

— О чем беспокоиться, бай-ага?! Моя жена будет думать так, как я прикажу, — твердо заверил Турумбет.

— Мудро. Только не забывай моих советов. Помни их день и ночь.

В это утро Гульбике проснулась раньше обычного: как же, сегодня к ним пожалует сам Дуйсенбай! Это, конечно, и честь, и радость большая, но главное — счастливый случай, который упустит только дурак. «Что бы это такое у него выклянчить? — размышляла старуха. — Корову? Пожалуй, чересчур, все равно ведь не даст. Одеяло?.. Ах, как бы не прогадать! Много запросишь — плохо, мало запросишь — тоже плохо». Гульбике мучительно перебирала, пересчитывала в уме все, что у них есть и чего не хватает. Но того, единственного, самого верного ответа не было.

Уже солнце поднялось над горизонтом, когда она вспомнила: нужно же прибрать, подмести в юрте. Схватила веник, но вместо того, чтобы подмести, пошла будить Джумагуль.

Пока невестка мела и чистила, Гульбике, усевшись за порогом, усиленно готовилась к встрече с Дуйсенбаем.

Это была крупная, сильная женщина, которую, как говорится, запряги в арбу — повезет. Но Гульбике однажды и навсегда решила: работать она не будет. Покойный Нурымбет, муж Гульбике, как-то смирился с этим и безропотно тянул на себе жену и сына. Жили не богато, но и не бедно. Во всяком случае, когда Нурымбет, распрощавшись с семьей, отправился в райские кущи, в хлеву мычали три коровы, траурно ржал жеребец, и пять баранов блеяли, терзаемые страшными предчувствиями. Увы, предчувствия не обманули их: уже через полгода Турумбет проиграл их в кости так же, как и двух коров. Последняя была съедена за свадебным дастарханом.

Хозяйство Гульбике пришло в упадок. Тут бы как раз и послать Турумбета зарабатывать хлеб свой насущный — взрослый джигит, крепкий, здоровый. Но Гульбике рассудила иначе: пусть погуляет на воле — дитя ведь еще! И Турумбет не противился: валялся до полудня, гулял до полуночи, любил сытно поесть, пристрастился к азартной игре. Откуда появится завтра обед, как запастись на долгую зиму — об этом и знать не хотел. А Гульбике, чтобы как-то прокормить себя и сына, изворачивалась, как могла: собирала колоски на чужих полях, ловила на улице приблудного петуха, уносила за пазухой опавшие фрукты. В ауле не было уже юрты, где бы она не выпросила тыквы. Потом с этими тыквами видали ее на базаре. Словом, Гульбике готова была на все, но принципу своему не изменяла: ничто не могло заставить ее идти работать!..

В характере Гульбике было много странностей. Однако в одном ей никак нельзя было отказать — в совершенно беспочвенной, но оттого не менее твердой уверенности, что все эти трудности и лишения — дело временное, преходящее и что лучшие времена не за горами. Откуда и когда они придут, Гульбике не знала. Но что придут — не сомневалась ни минуты.

Именно поэтому она обрадовалась, но ничуть не удивилась, когда на Турумбета пал благосклонный взгляд Дуйсенбая. Все так и должно было произойти. Это судьба.

Дуйсенбай появился, когда они еще завтракали. Запросто, как равный, он сел на кошму и после традиционных приветствий спросил у старухи:

— Ну, довольны вы свадьбой, тетушка Гульбике?

— На такой свадьбе любой джигит желал бы быть женихом! Вашей щедрости, вашему доброму сердцу спасибо! — льстиво ответила Гульбике и подумала: «Телку!»