Последний человек на Луне

Американцы всех культур и обычаев собрались вместе на общее приключение, и дети сталевара из Питсбурга играли в полосе прибоя с собакой калифорнийской пары хиппи, в то время как их родители поднимали тосты за «Аполлон-17» и заедали выпивку картофельным салатом из холодильника в фольксвагеновском фургоне. Все перешучивались с полицейскими и махали проезжающим лимузинам. Одни слушали рок-музыку, другие пели псалмы. Все автобусы в радиусе 400 км были взяты в аренду и к расчетному часу доставляли одну группу любителей железных птиц за другой, и население мгновенно возникшего города росло как на дрожжах. Мы этого не замечали, но старт «Аполлона-17» стал одним из ранних предвестников того, что уставшая и разорванная Америка начинала снова собираться в единое целое.

Кассовые аппараты звенели колокольчиками по всему округу Бревард – масса возбужденных зрителей толкалась локтями с первыми участниками рождественских распродаж. Деятели из Торговой палаты надеялись, что эта активность возвещает послеаполлоновское будущее в виде нового сообщества, в котором туризм, пенсионеры и диверсифицированная промышленность возместят рабочие места, потерянные с концом лунной программы.

Два журналиста из коммунистического Китая присоединились к корпусу прессы – самому большому за всю историю запусков. Хорошо известный губернатор Алабамы Джордж Уоллис, искалеченный стрелком во время президентской кампании, сидел на трибуне для высоких гостей рядом с малоизвестным губернатором Джорджии Джимми Картером. Они были в числе 42 000 человек, прибывших по приглашению, и я лично пригласил более пятидесяти, включая не только маму и сестру, но и многих друзей и знаменитостей – Скипа и Рай, Болди, Джона Уэйна, Конни Стивенс, Боба Хоупа, Дона Риклза, Дину Шор, Джонни Карсона, Генри Манчини и Эву Габор. И они не просто получили приглашения, а приехали, включившись в вахту перед событием, которое бывает лишь раз в жизни. Это был бег к базе после последней подачи в космической Всемирной серии и последний тачдаун небесного Супербола.

На землю легла темнота, и с роскошных яхт, стоящих на якоре у берега, потянулись азартные игроки – чтобы пожевать жареного поросенка и креветок под большим бело-зеленым тентом, защищающим гавайскую вечеринку компании Time Inc. от короткого дождя. Всего двумя неделями раньше компания закрыла журнал Life, прервав связь с астронавтами, которые на протяжении многих лет могли видеть свои фотографии на его глянцевых страницах, получая взамен драгоценные чеки.

Доминантой празднования был мой «Сатурн V», гордо и величественно стоящий на фоне оранжевой мачты обслуживания на стартовом комплексе 39A на берегу Атлантического океана. Ракета купалась в лучах семидесяти четырех больших ксеноновых прожекторов и была похожа на серебряную иглу, сияющую в ночи. По бокам ее соскальзывали куски льда, когда рабочие закачивали на борт криогенное топливо, и она была царицей ночи. Зрители часто бросали на нее взгляды, восхищаясь изящными линиями, но держали ухо востро, словно она могла незаметно исчезнуть.

В этой толпе был по крайней мере один отщепенец – Чарли Смит, старейший живущий американец 130 лет от роду. Чарли всегда был настороже с тех пор, как ребенком его заманили на корабль работорговцев. За свою долгую жизнь он видел множество чудес, и путешествие «Аполлона-17» оценивал примерно на одном уровне с тем случаем, когда проповедник сбежал с его деньгами и с женой дьякона. «Никто не полетит на Луну – ни я, ни ты, вообще никто», – уверенно говорил он. И все-таки он остался на запуск.

Вдали от ярких огней, от музыки стальных барабанов и от столов с креветками и стейками служба безопасности Чарли Бакли уверенно делала свою невидимую работу. Вертолеты кружили над районом старта, военные патрули прочесывали болота, полицейские под прикрытием работали в населенных пунктах. На Мысу еще никогда не принимали столь строгих мер безопасности, и хотя мы нечасто видели нашу охрану, они наблюдали за каждым нашим шагом. «Черный сентябрь» не был шуткой.

В течение нескольких дней мы с Роном и Джеком бодрствовали до раннего утра, а потом спали, подгоняя биологические часы наших тел к предстоящей ночной работе. В среду я вложил большую часть своего времени в последние прогоны на тренажерах, но в основном по привычке, потому что если бы я к этому дню не знал, как пилотировать эти «птички», то было бы уже поздно. Лучшей частью последнего вечера была короткая встреча с Барбарой и Трейси, хотя нас и разделяло это чертово стекло, защита от чиха в космическую эпоху.

Поздним вечером во вторник нам позвонил президент Никсон и пожелал доброго пути, но беседа вскоре ушла в сторону и превратилась в один из самых странных монологов, которые мне когда-либо приходилось слышать. Он пожелал нам удачи и произнес обычные ободряющие шутки, но затем его доброе настроение внезапно пропало и сменилось чувством мрачного пессимизма.