Последний герой нашего времени

За бесконечные два часа дружинники Костомарова потеряли семерых ранеными и двоих убитыми: одного нашла шальная пуля, а другой попал под топор какого-то безумца, со стремительностью хищника выкатившегося из-за кустов. Аутсайдера прошили в два ствола, но он всё-таки успел ударить и забился в конвульсиях, роняя на зелень травы алые кляксы крови. Потерь могло быть больше, но дружине Вадима повезло — им выпал сравнительно "чистый" сектор. Поднаторевшие за шесть месяцев уличных боёв волонтёры, поддержанные вертолётами и танками, быстро сломили организованное сопротивление отщепенцев. Да и аутсайдер пошёл уже не тот — самых опасных повыбили ещё зимой. Бойцы Костомарова настреляли десятка полтора "шакалов" и вытащили из подвала разрушенного коттеджа двух истерзанных девчонок, не верящих, что кошмар закончился. Операция уже шла к концу — по коммуникатору пришло сообщение, что Шайтана нашли и разнесли прямой наводкой вместе с его телохранителями и капитальным кирпичным зданием, в котором они засели, — когда костлявая едва не поцеловала самого Вадима.

Костомарова спасло шестое чувство, заставившее его упасть в траву за миг до того, как из ничем не примечательного дома, к которому шли дружинники, внезапно раздались выстрелы. Посыпались срезанные пулями ветки — загнанные в угол аутсайдеры не жалели патронов.

Время Тьмы быстро научило людей — тех, кто не погиб, — страшному умению убивать. Дружинники без команды знали, что и как надо делать: дом обошли с двух сторон, взяли под плотный перекрёстный огонь, превращая в опилки переплёты окон, а затем Пётр с ловкостью бывшего десантника подобрался к дому и метнул внутрь две гранаты — одну за другой.

Дом дрогнул и присёл, через подоконник мешком перевесилось тело в рваной куртке. На крыльцо из дыма выскочила серая тень и тут же упала обратно в дым; по крыше скатился ещё один аутсайдер. Вадим рывком бросился вперёд, прижался к исклёванной пулями стене, переводя дыхание, и прыгнул в дверной проём — дверь вывалилась наружу, — предварительно высадив туда чуть не весь магазин. Следом за ним в дом ворвались ополченцы.

Стрельба оборвалась, уступив место насторожённой тишине. В комнате, когда-то служившей гостиной, на грязном полу лежали двое: один — смуглый и тощий, оскаливший мелкие жёлтые зубы, второй — здоровенный светловолосый парень в камуфляже. "Странный тип, — подумал Костомаров, разглядывая белобрысого и машинально перещёлкивая рожки автомата — по ещё афганскому опыту бойцы приматывали их изолентой попарно, "валетом", для быстроты смены магазина, — не похож на "шакала". Сытый да гладкий — никак гость заморский?".

— Проверьте битых, — привычно распорядился Вадим, — особенно этого, в камуфле. Не иначе как птичка залётная.

Он повернулся, и вдруг заметил фотографию в рамке, лежавшую на покорёженном осколками старинном буфете. Подчиняясь внезапному импульсу, Вадим подошёл к буфету, взял фото и смахнул с него мусор.

С фотографии на него смотрел тот самый человек, которого он спас несколько дней назад. Здесь он был моложе, и рядом с ним улыбались в камеру двое подростков, мальчик и девочка, но это был он — химик, отправившийся в ночь за молоком для маленькой дочери. "Мистика, — подумал Костомаров, — знак судьбы… Надо бы нам встретиться, как бишь тебя там — Свиридов, кажется? Да, Свиридов — Свиридов Александр Николаевич".

Вершители судеб

Вершители судеб,Почти что не люди,Таятся за дымчатой плёнкой стекла

Особая кастаБесстрастноглазастых,С особыми мерками правды и зла…

Над Лондоном висел туман — знаменитый английский туман, воспетый классиками литературы. Его влажная серая завеса скрывала не только растерянность огромного города, оглушённого вместе со всей планетой ударом Обвала, но и кое-что ещё. В столице бывшей "империи, над которой никогда не заходит солнце", владычицы морей, отвечавшей двумя боевыми судами на один военный корабль, сошедший со стапелей любой другой державы, рождалась новая империя United Mankind[21] — всесильная и всемогущая, достигшая мечты великих завоевателей прошлого: власти над миром. Подрастерявшие знаменитое британское хладнокровие дипломаты Уайт-холла и банкиры Сити (из тех, кто не пустил себе пулю в лоб при виде краха тысячелетней ценности — денег) в подавляющем большинстве своём ничего не знали об этом событии — они не входили в число повивальных бабок, принимавших тайные роды. У колыбели долгожданного дитяти собрались истинные волхвы, столетиями, из поколения в поколение, управлявшие судьбами планеты, то успокаивая народы периодами относительного благополучия, то ввергая их в омуты истребительных мировых войн.