Последний герой нашего времени

Костомаров уже не первый раз присутствовал на утренней церемонии и давно понял, что их доморощенный "далай-лама" очень неплохо владеет техникой управления массовой медитацией. "Наш гуру Федя", как называл его Алексеев, вёл несколько десятков людей на невидимой верёвочке, вёл ненавязчиво, но в то же время не давая уйти в сторону. Даже он, Вадим, прекрасно осведомленный об истинной сути этой части ритуала, призванной в первую очередь замаскировать главное, ощущал гипнотическое воздействие этого человека, а что уж тогда говорить о "кроликах", готовых принять откровение свыше! Сергей оказался прав — Доржиев не был чистой воды шарлатаном.

— Возвращайтесь… Возвращайтесь… Возвращайтесь…

Люди в креслах и на одеялах зашевелились, задвигались, выходя из транса и открывая глаза. Тем временем адепт восточных практик внешне неторопливо, но сноровисто наполнял из вместительного самовара чашки, плотно стоявшие на большом подносе. К столу один за другим потянулись участники чайной церемонии. Они брали истекающие ароматным паром чашки и отходили, уступая место другим, и Костомаров поймал себя на том, что ему тоже хочется подойти, взять свою порцию и глотнуть живительного напитка, потому что… Да потому что так надо, чёрт подери, надо — и всё тут!

А Доржиев с бесстрастным лицом ожившего Будды внимательно следил, чтобы никто не остался обделённым, и насколько Вадим помнил, таких случаев пока не было.

— А теперь идите, — закончил "гуру Федя", когда вся опустевшая посуда вернулась на поднос. — Идите, и слушайте Голос, и творите!

"Да, этот тип знает своё дело, — подумал Вадим Петрович, рассматривая выходящих из зала людей. — Результат налицо, точнее, на лицах…".

Часом позже он выслушал доклад Терешевой о состоянии здоровья "творческих работников" — таким был официальный статус "подопытных кроликов" Центра.

— Мы регулярно проводили обследование всех наших подопечных, — рассказывала Лидия, — измерение артериального давления, анализ крови, жалобы на общее самочувствие и более сложные процедуры, вплоть до томографии и снятия нейрограмм.

— Возражений с их стороны не было? — спросил Костомаров.

— Никаких. Людям нравится, когда об их здоровье заботятся. Тревожных симптомов за прошедшие полгода не выявлено, психический фон тоже не внушает опасений. Да, они стали чуть… своеобразными, однако всё в пределах нормы — отклонений нет.

Своеобразие "кроликов" Вадим Петрович имел возможность наблюдать лично — он теперь часто гостил в Творческом Центре, перепоручив ведение текущих дел фирмы Сергею. И Вадим видел неуловимо изменившиеся лица этих людей и особенно их глаза — временами Костомарову казалось, что его "творческие работники" благодаря регулярному приёму "КК" обрели способность видеть нечто незримое для других.

— В общем, — с явным облегчением подытожила Терешева, — на данном этапе можно считать, что воздействие препарата "КК" не приносит вреда здоровью человека и сравнимо с воздействием обычного допинга — естественно, в разумных дозах.

— Вас это обстоятельство радует?

— Конечно! — живо отозвалась Лидия. — Деньги деньгами, но конфликт с совестью…

"Ого! — с некоторым удивлением подумал директор "Грёз". — Она ещё не забыла это слово? Есть женщины в русских селеньях…".

— А скажите, Вадим Петрович, — спросила Терешева, поглядывая на крупные хлопья снега за окном, — ваши надежды… Они оправдались?

— А вы разве сами не читали ничего из того, что пишут наши поэты?

— Читала.

— И как вам их творения?

— Мне нравится, но я ведь прекрасно понимаю, что не всё прекрасное востребовано рынком.

— Могу вас обрадовать — рынок воспринял результаты труда наших гениев на "ура". У нас своя технология и свои методики. В следующий раз я привезу вам несколько видеопесен — сами оцените… Лида.

Паузу и несколько более интимное произношение имени Терешевой Вадим допустил умышленно, глядя при этом на врача с лёгким прищуром. И она безошибочно почувствовала женским чутьём содержание взгляда Костомарова — для этого ей совсем не надо было быть профессиональным психологом, — еле заметно покраснела и опустила глаза. Вадим Петрович уже не раз ловил себя на мысли, что иногда думает о Терешевой, причём не как об отличном работнике, а именно как о женщине. Костомарову порой казалось, что и она не совсем к нему равнодушна, но почему-то ему не приходило в голову попросту затащить её в постель, как он, избалованный женским вниманием, привык поступать с другими женщинами. Такая странность несколько смущала и даже раздражала Вадима, однако копаться в своих эмоциях он не стал. Не было времени — у Повелителя Муз хватало других дел.

* * *

— Да, это вещь, — задумчиво проговорил Сергей. — Мороз по коже… Сильная штука.