Последний костер

– Летят на известия о войне, как духи огня на костер, – пожал плечами Радогаст. – Может, их гонит вперед предчувствие. В таком случае, следует ожидать тяжелых боев и больших потерь.

– Этого в любом случае следует ожидать, – скривилась Ивон. – Ты видел эту так называемую армию? Сброд.

– А на что ты надеялась? – пристально посмотрел на нее жрец. – На рыцарей в сверкающих доспехах? Или может на безжалостных убийц, верных последователей Иштар? Так они все на той стороне, верхом на прекрасных лошадях и с поддержкой яростных жриц.

– Не поверю, что в этом графстве совсем нет рыцарей. Да и бароны с их дружинами…

– Да, пара-тройка воинов найдется, – фыркнул Радогаст. – Но костяк все же ополчение. Крестьяне. Поверь мне, когда дело дойдет до битвы, у нас будет очень много работы.

Ивон лишь поджала губы, но ничего не ответила. Если даже дела пойдут совсем плохо, лично ей нечего бояться – жрицу никто не посмеет тронуть. Да и у степняков служители Ниневии найдутся, а с ними она всегда сможет договориться. Главное не попасть под руку яростной жрице Иштар, этим, говорят, все равно кого рубить в своем кровавом безумии.

До орды они добрались не скоро – липень уж был на исходе, когда прискакали разведчики с донесением о передовых отрядах степняков. Ивон даже испытала какое-то неправильное облегчение, ведь изнуряющий марш скоро закончиться. Она не принимала участия в совещаниях военачальников, все равно девушка мало что понимала в военном деле. Предоставив общение с полководцами Радогасту, жрица занялась организацией лекарей, собравшихся при войске. Она читала обо всем этом, еще в ордене, во время обучения. Посчитать, сколько лекарей приходится на всю армию, рассредоточить палатки так, чтобы раненые не умирали по пути к спасению, объединить в команды жриц Ниневии и простых врачевателей. Много работы, но Ивон наслаждалась этим. Она отдавала приказы, руководила всеми лекарями при армии и чувствовала себя на своем месте. И так продолжалось ровно до того момента, как началась битва.

Первого раненого Ивон запомнила на всю жизнь: это был совсем молодой еще парень, сынок одного из баронов с практически отрубленной ногой, которая удивительным образом оставалась на месте. Помочь ему жрица ничем не могла, здесь работа для хирургов – отрезать и зашить. Несмотря на это, крики мальчишки преследовали ее еще очень долгое время.

Конечно, девушка и раньше видела больных и раненых, в ордене она занималась не только интриганством, своими обязанностями не пренебрегала, однако это было другое. Там, в столице, все воспринималось совершенно иначе, и не давила на нее эта ужасающая атмосфера безысходности. Там всегда была надежда, здесь же надежда была мертва.

– Кладите, – распорядилась девушка, пытаясь утереть лицо, однако руки ее были по локоть покрыты кровью и толку от этого действия не было. – Он хоть жив еще?

– Дышит, – подтвердил один из врачевателей.

Ивон подошла ближе, положила руки на едва вздымающуюся грудь. Охрипшим голосом начала шептать молитву, сбилась, облизнула сухие губы, начала снова. Всем своим существом она желала, чтобы этот мужчина выжил, а этого не могло быть без божественного чуда, и она молила об этом чуде, просила свою богиню обратить свой благосклонный взор на нуждающегося. И чудо произошло. Кровь перестала течь из огромной раны на голове, сама рана покрылась неприятной коркой, дыхание раненого стало глубже и ровнее… Ивон оторвала руки, в бессилии уронив их вдоль тела.

– Я больше не могу, – прошептала девушка, опускаясь прямо на залитый кровью и другими малоприятными жидкостями пол.

– Крепись, – коротко сказал ей пожилой лекарь, который был в одной с ней команде. – Им не на кого больше надеяться, кроме нас.

– Откуда вы находите силы? – спросила Ивон.

Старый лекарь был всего лишь младшим жрецом, но, в отличие от самой Ивон он продолжал твердо стоять на ногах, а молитвы его неизменно возвращали тяжело раненных к жизни, вырывая их прямо из объятий Владычицы Пустоты.

– В вере, девочка. В такое время это единственное, что нам остается.

И пожилой лекарь зашептал молитву, положив руки на грудь очередному раненому, занесенному в палатку.

– Куда вы его волочете? – раздался крик от входа. – Ему уже не помочь, уносите!

– Господину барону нужен лекарь, у него…

– У него сердце не бьется, он мертв, – отрезал голос. – Уносите.

«Я не могу возвращать мертвых, – закрыв глаза думала Ивон. – Если бы я только могла, я бы попробовала спасти их всех, каждого, кого бы смогла коснуться… Но я не могу возвращать мертвых. Я не богиня, я простая жрица, в милости Ниневии наделенная даром помогать раненым, но и только. Я могу помочь тем, кто еще жив».

Открыв глаза, Ивон встала и кивнула мужику у входа:

– Заносите следующего.

– Мать всего сущего, дарующая жизнь, молю тебя… – Ивон не слышала своего голоса за криками раненых, но продолжала звать свою богиню. Это единственное, что она могла сделать для них.