Последний костер

Всю ночь жрец провел без сна. Сначала он хотел отправиться в орден, в их главный храм, а затем оглянулся вокруг и увидел, что зал трактира, в котором они остановились, полон жрецов. Только служители Похищенного и самая родовитая знать, осознал Янар. У него кружилась голова и он сидел весь потный, не смея больше поднять взгляд, чтобы не дай духи встретиться с кем-то взглядом. Он чувствовал, что любой, заглянувший ему в глаза узреет живущий внутри молодого священника страх, а возможно, даже нарастающий ужас.

Он прислушивался к разговорам вокруг, впервые за долгое время. И удивился, насколько же он был слеп и глух, что не замечал этого раньше. А может, когда задуманное было так близко, «сыны» просто стали обсуждать все едва ли не в открытую? Янар не знал, да и не хотел знать. Несколько раз к нему обращались с вопросами, но он делал вид, что сильно пьян, и от него тут же отставали.

Он приплатил трактирщику, чтобы ему досталась самая маленькая комната, в которой можно спать лишь в одиночку. Трактирщик удивился, конечно, но ни слова не сказал – негоже перечить жрецу. Провалявшись в кровати до самых рассветных сумерек, Янар наконец-то решился, что ему делать.

Тихо собрав свои вещи, он вышел наружу, в стылое утро. В отличие от предгорий, снега в столице еще не было, осень еще не подошла к излому, и здешние жители только начинали готовиться к холодам. Поколебавшись мгновение, Янар отправился в конюшни, где оседлал подаренную Велизаром кобылку. Невольно он вспомнил, что кобыла эта была реквизирована у какого-то крестьянина в той деревне, где он провел Раздольную неделю. Янар твердо решил вернуть лошадь хозяину.

Ранним утром горожан на улицах почти не было, и жрец быстро добрался до южных окраин, где находился речной порт. Закасав рукава, чтобы сразу была видна его принадлежность к ордену, он отправился на поиски человека, который бы согласился отплыть немедленно. Он не знал, кого именно молить об этом – Ульга, Траста или Эйлив – так что обращался сразу ко всем. Удача улыбнулась ему, и уже очень скоро он набрел на небольшую баржу, которая отправлялась вниз по реке, на юг, и отходила вот прямо сейчас.

Стоя на краю, он смотрел на город, который долгие годы был его домом, а теперь чуть было не стал смертельной ловушкой. Баржа шла медленно, и размеренный плеск воды постепенно успокаивал его колотящееся сердце. Неужели он сумел сбежать? Уйти, не попав в переделку, не став разменной монетой в чьих-то честолюбивых планах?

– А вы чего не остались на праздник, ваше Преподобие? – поинтересовался какой-то матрос, подошедший ближе к жрецу.

Лицо мужчины было грустным и заросшим волосами. Густые, вьющиеся, они заставляли мужчину казаться намного старше, чем он был. На самом деле, осознал Янар, перед ним стоял совсем еще мальчишка, лишь выглядящий как взрослый мужчина.

«А сам-то я кто? – задумался Янар. – Младший жрец, уважаемая персона, только-только начавшая бриться всерьез».

– Какой праздник? – очнулся от размышлений жрец.

– Ну так королевну замуж отдают, вестимо, – просветил его матрос. – Сегодня сваты приедут, да дело это решенное. Поди, завтра же и под венец пойдет.

– А кто жених? – поинтересовался Янар, про себя думая, как вовремя «Сыны грозы» прибыли в Польгар.

– Сын старшой графа, который в Вислане сидит, а как по имени, то не ведаю.

Вислань – одно из богатейших графств страны. Расположенное на юге, оно не страдает от сильных морозов и снимает по два урожая в год под благословение жриц Ниневии. Неясно было, кто оторвал бо́льший куш – король, отдавший свою дочь за богатейшего наследника страны, или граф Вислани, породнившийся с царственным родом.

«Интересно, чем этот брак не угодил Велизару», – задумался Янар. Он не очень хорошо разбирался в политике, но точно знал, что никаких серьезных конфликтов между двумя графами не было. Ивон бы сказала что-нибудь по этому поводу, возможно, открыла подоплеку, неведомую жрецу, однако ее здесь не было.

В середине дня, когда Польгар превратился в небольшую точку на горизонте, кто-то остроглазый углядел дым, поднимающийся над столицей.

– Пожар у них там, что ли? – дивился сгрудившийся люд.

– Много дыма. Не в одном месте горит, – заметил кто-то.

«Когда я снова ступлю на землю, – думал Янар. – Будет ли у нас новый король? Его Величество Велизар Первый».

Поежившись, жрец пошел проведать свою лошадь, которая сильно нервничала, находясь на борту ненадежной посудины.

* * *

Поляна, до того сплошь покрытая мхом и невзрачной, пожухлой травой, сейчас вся окутана цветами. Белые ромашки, голубые астры, колокольчики, вязели и бархатцы сплошным слоем растекаются по поляне, наполняя ее головокружительным ароматом. Кое-где проглядывает последняя, мелкая земляника, и одетый в мешковатую робу мужчина не ленится наклониться и сорвать ягоды. Уже забытый вкус лета растекается по языку, и мужчина чуть-чуть улыбается, самыми краешками губ.

– Ты меня слушаешь? – гневно хмурит брови стоящая посреди поляны женщина.