Последний козырь Президента

– Оперативная обстановка всегда оставляла желать лучшего, – пробормотал я и зачем-то отпечатал на морозном стекле ладонь. – А наши высоколобые аналитики не задумывались, как я, официально внесённый в списки погибших в результате террористического акта на станции «Лубянская», буду руководить людьми?

– А руководить не надо, – уже без улыбки ответил Алексей. – Надо работать! Что же касается погибшего полковника Каледина, то мир праху его! Отныне Вы Васильчиков Валерий Сергеевич, майор полиции, переведённый из Ростова на оперативную работу в город Москву, в УВД «Центральное». Вот ваше служебное удостоверение. Не потеряйте! Что Вы, Кантемир, на меня так странно смотрите? Не нравится фамилия?

– Мне всё, абсолютно всё не нравится! – скрипнул зубами я. – Это же надо до такого додуматься: я – мент! Да они там что, с ума сошли? Другой «легенды» придумать не могли?

– «Легенда» как «легенда», – пожал плечами связной. – Чем она Вас не устраивает? Вы, кстати, не мент, а полицейский, старший опер! Между прочим, хороший опер! Вы с блеском прошли аттестацию, и Вас повысили в должности. Поэтому московские кадровики выдернули Вас из провинциального Ростова на широкий оперативный простор.

– А не проще ли было сделать меня частным детективом и тем самым предоставить полную свободу действия? – продолжал горячиться я. При одной мысли о предстоящем погружении в дружный полицейский коллектив я ощущал себя обманутым псом, которого после смерти вместо собачьего рая поместили в кошачий питомник.

– Может быть и проще, – согласился Алексей. – Только частный детектив не обладает теми властными полномочиями, какие есть у действующего офицера полиции, поэтому его часто посылают подальше. Не секрет, что детектив результативно работает лишь тогда, когда находится в плотной связке с бывшими коллегами из силовых структур. А если это так, то зачем нам посредники?

– Всё равно не представляю, – закрутил я головой, – как буду совмещать работу сотрудника уголовного розыска и работу по операции «Таненбаум»? Да на меня с первого же дня повесят пяток «глухарей» и ещё десяток вялотекущих оперативно-розыскных дел. Да с такой нагрузкой мне поссать некогда будет, не то что работать параллельно на родную «контору»!

– Вы, главное, внедритесь, осмотритесь, познакомьтесь с коллективом, и зарекомендуйте себя, как профессионал, а о направлении вашей оперативно-розыскной деятельности мы позаботимся. Ещё вопросы есть?

– Есть! Где сейчас обретается настоящий майор Васильчиков? Я так понимаю, что он реально существует, иначе при первом же запросе в Ростов вся наша оперативная комбинация рухнет, как карточный домик.

– Правильно понимаете, – снова улыбнулся связной. – В настоящее время майор полиции Васильчиков отдыхает в одном из наших подведомственных санаториев. По окончании операции «Таненбаум» он будет переведён для дальнейшей службы в Петербург.

– Он посвящён в детали операции?

– Нет, что Вы! Васильчиков знает лишь то, что его непосредственно касается. Ему известно, что под его именем в Москве работает наш сотрудник, и что по окончанию операции он будет направлен в Питер, куда он, кстати, горячо стремится.

– Когда прикажете приступать к работе в УВД «Центральное»?

– После выписки, – улыбнулся Алексей и на прощанье крепко пожал мне руку.

* * *

Уголовное дело по факту причинения гражданину Шестопёрову Петру Семёновичу тяжких телесных повреждений в виде двух колото-резаных ран относилось к разряду так называемых «неочевидных» дел. Определение «неочевидное» употребляется в том случае, когда головная боль в виде уголовного дела уже есть, живой или мёртвый потерпевший имеется, а злодея, как любят выражаться оперативные работники, «…установить не представилось возможным». То есть предъявить обвинение и спросить за причинённое злодейство не с кого. Отсюда следует неутешительный вывод: главное условие торжества закона – неотвратимость наказания не выполняется, так как наказывать некого!

Со временем из «неочевидных» дел, как из насиженных старой несушкой яиц, вылупляются «глухари» – нераскрытые уголовные дела, судебная перспектива которых теряется в тумане прошлых лет. В принципе призрак этой страшной побитой молью и временем птицы свил себе гнездо в каждом кабинете, где обитает и мается душа хотя бы одного следователя.

«Неочевидным» делом Шестопёрова занимался молодой следователь Саня Егоркин, которого начальство с первых дней службы загрузило работой по самую белобрысую маковку. Кроме упомянутого «неочевидного» дела, в производстве Егоркина была дюжина очевидных дел, связанных с хищением металла, парочка групповых дел по «хулиганке», три грабежа и одно по незаконной предпринимательской деятельности. Весь служебный день, а часто и ночь, Санька вертелся, как юла, но в отведённые законом срок следствия не укладывался.

– Надо помочь молодому «следаку»[12], – сказал начальник уголовного розыска Кавалеров. – А то затюкают его, глядишь, и этот сбежит в частные детективы или на вольные хлеба, в адвокаты.