Последний ребенок

Черные потеки. На выключателях и дверных ручках лежал серый порошок. В задней комнате картина была еще хуже. К крови здесь добавлялся запах. Лента отмечала места, где упали тела.

Два тела.

Пустыня смерти.

Джонни повернулся и бросился к передней двери. Коридор сжался, и его тень запрыгала по стенам. Дверь осталась открытой, черный прямоугольник пустоты с желтой лентой, которая хлестнула его по рукам. Он спрыгнул с крыльца и, неудачно приземлившись, ободрал кожу на ладонях. Споткнувшись еще раз, ввалился в пикап, врубил мотор и дал газу – к чертям, прочь. Собаки, очнувшись, проводили гостя лаем.

* * *

Хант мчался через город. На последний холм он влетел на восьмидесяти, а когда, вдавив в пол педаль газа, устремился вниз, стрелка клонилась к девяноста. Свернув на дорожку к дому Кэтрин, детектив ударил по тормозам и остановился.

В доме горел свет. Тьма собралась у деревьев.

Патрульной машины не было. Хант вышел, оставив включенными фары за радиаторной решеткой. Держа руку на кобуре, пробежал взглядом по деревьям и двору. Тихо и спокойно. Доски крыльца прогнулись под ногами. Детектив постучал кулаком в дверь, уловил движение внутри и, отступив на шаг, оглянулся. Замок щелкнул, дверь приоткрылась, а потом распахнулась. Худенькая и заплаканная, сжимая побелевшими от напряжения пальцами рукоятку восьмидюймового разделочного ножа, в круге света стояла Кэтрин Мерримон.

– Кэтрин…

– Что-нибудь известно о Джонни?

Хант прошел в дверь.

– Я отправил машину к дому Стива. Они, наверное, уже на месте. – Он протянул руку. – Можно?

– Извините. – Она подала нож, и детектив положил его на стол.

– Вы в порядке? Уверен, у Джонни тоже все хорошо.

– Нет, не хорошо.

– Этого мы пока не знаем.

– Мне нужно к Стиву.

– Мы поедем к нему, обещаю. Но пока присядьте на минутку. – Хант подвел ее к софе и остановился, увидев на столе коробку. – Та самая?

Кэтрин кивнула:

– Да. Мне кажется, он уже умер.

Детектив подошел к столу. Коробка, разорванная серебристая лента, конверт, листок бумаги…

– Не могла оставить на улице.

Хант достал из кармана ручку, подцепил и поднял крышку. Глаза котенка уже остекленели. Изо рта высовывался язык.

– Мертв. – Хант опустил крышку и перевел взгляд на записку: «Ты никого не видел. Ничего не слышал. Держи свой поганый рот на замке».

Кэтрин прошла через комнату, остановилась рядом с ним, посмотрела вниз и поежилась.

– Думаете, это сделал Кен? Коробка появилась минут через десять после того, как он уехал.

– Сомневаюсь.

– Вы, похоже, уверены.

– Нет, но здесь что-то не так. Зачем уезжать и возвращаться? Зачем заявлять о себе таким вот образом? И зачем вообще это делать?

– Так что это означает?

Хант перечитал послание.

– Думаю, записка имеет какое-то отношение к Бертону Джарвису.

– Что?

– Всю эту историю подробно описали в газетах. – Он посмотрел на Кэтрин. – Вы видели заметки Джонни?

– Конечно.

– Ваш сын был там, возле дома Джарвиса. В чем бы Джонни ни хотел убедить меня, ясно, что он бывал там. И не раз.

– И кто-то думает, что Джонни его видел?

– Джонни опознал пятерых из шести регулярно бывавших там мужчин. Только пятерых.

– А шестой?

– Шестой был осторожен и по крайней мере трижды менял номера на машине. Теперь он опасается, что Джонни может узнать и его.

– Вы говорите о полицейском?

– Мы не знаем, полицейский ли он.

– Джонни так считает.

– Он ошибается. Скорее всего, ошибается.

– А если нет?

Ответа у Ханта не было, и он просто подал ей руку.

– Давайте поищем вашего сына.

* * *

К району, где жил Стив, Джонни подъехал, когда было уже поздно. Проскользнув между зданиями, он в последний раз повернул налево и остановился в сотне ярдов от дома. На улице, перед входом, стояли патрульные машины и автомобиль Ханта. А значит, приехали и из службы соцобеспечения.

Джонни выругался. Надо было возвращаться побыстрее. И вообще не стоило туда ездить. Теперь его уж точно заберут. Ясен пень.

Он выключил мотор и открыл дверцу. Справа от дороги, на полпути к дому, темнела сосновая роща. Пробравшись между припаркованными машинами, Джонни метнулся к укрытию, нырнул на подстилку из сосновых иголок, поднялся и перебежал в знакомую ложбинку.

Джек уже был там.

– Черт, Джонни! Ну ты и напугал меня!

Джонни уловил запах бурбона и, присмотревшись, увидел, что Джек прижимает к груди бутылку.

– Ты почему здесь?

Друг подтянулся, прислонился спиной к дереву.

– А где еще мне быть?

– Знаешь, что тут происходит?

– Когда пришел, они, – Джек указал на полицейские машины, – уже были здесь.

– Пришел? Пешком?

– Ну да, пешком.

– Четыре мили!

Джек пожал плечами.

– Ты пьяный?

– А ты что, проповедь читать будешь?

– Не буду.

– А говоришь так, будто собираешься.

Джонни оставил выпад без внимания.

– Моя мама там?

– Видел ее вроде бы, но, по правде говоря, не знаю. Я просто ждал тебя. – Джонни пробрался к краю рощи, и Джек зашипел ему в спину: – Не надо. Не рискуй. По-моему, мой старик тоже там.

– Твой отец?