Посмертные приключения. Что может случиться с вашим телом после смерти?

Страх быть погребенным заживо нашел отражение не только в художественной литературе, мемуарах, кино и музыке, но и в иллюзионном искусстве. Легендарный Гарри Гудини поборол этот страх в 1926 году, всего лишь за несколько месяцев до своей смерти, продержавшись в герметично закрытом гробу полтора часа. В 2013 году 32-летний колдун Макси Кастро из Шри-Ланки похоронил себя заживо во время проведения обряда экзорцизма. Вначале Кастро, изгонявший бесов в доме школьного учителя, принес в жертву кошку, затем лег в свежевырытую яму и велел закопать себя. Присутствовавшие во время обряда должны были достать экзорциста из гроба лишь тогда, когда из земли покажется меч, захваченный колдуном с собой в могилу. Однако в течение трех часов от борца с демонами так и не поступило никаких сигналов. Тело находившегося без сознания горе-колдуна извлекли из земли, но по дороге в больницу он скончался. Сегодня ради эпатажа и привлечения внимания закапывают себя заживо даже популярные видеоблогеры, чаще всего ограничиваясь лишь незначительной глубиной и кратковременностью пребывания под землей.

Погребение заживо было одним из способов казни – свод законов испанского города Куэнка предписывал хоронить заживо с умершими всякого, кто убьет человека.

История знает немало примеров, когда погребение заживо было одним из способов казни. Так, свод законов испанского города Куэнка (XII–XIII вв.) предписывал хоронить заживо с умершими всякого, кто убьет человека, который пригласит его в свой дом «поесть, или попить, или для совета». Такое же наказание применялось и к тому, «кто убьет своего хозяина, чей хлеб он будет есть, или чей приказ будет выполнять, или предаст его в руки врагов, чтобы они делали с ним то, что им будет угодно». Согласно законам испанского города Сепульведа, убийцу хоронили заживо вместе с его жертвой.

Тафофобия – боязнь быть погребенным заживо, получила широкое распространение в XVIII–XIX веках, когда в Европе и Новом Свете люди впали в настоящую истерию по поводу того, что они, ошибочно признанные умершими, могут очнуться в тесном гробу в холодной могиле или оказаться в наглухо запертом склепе, обреченные на медленную и мучительную смерть.

В 1875 году 17-летняя дочь Александра Герцена, Елизавета, в предсмертной записке просила перед похоронами убедиться в том, что она действительно умерла: «Если меня будут хоронить, пусть сначала хорошенько удостоверятся, что я мертва, потому что если я проснусь в гробу, это будет очень неприятно».

Широко известна история Анны Хилл Картер Ли, матери генерала армии Конфедеративных Штатов Америки Роберта Ли. В 1804 году у женщины случился приступ лихорадки, она впала в бессознательное состояние, и врачи посчитали ее мертвой. Анна была похоронена в фамильном склепе, откуда спустя некоторое время стали доноситься странные звуки. Когда усыпальницу вскрыли, Анна была жива. Документальных подтверждений того, что Анна Ли действительно была похоронена живой, не существует.

Сергей Рязанцев в книге «Танатология» утверждает, что в XVIII веке вполне обыденным явлением стали нервно-психические расстройства, ставшие причиной распространения летаргии и прочих подобных состояний, из-за которых количество сообщений о погребенных заживо в XVIII–XIX веках существенно возросло по сравнению с предыдущими столетиями.

«Если мы обратимся к литературным произведениям той эпохи, то увидим, что герои по любому поводу теряют сознание, падают в обморок, обмирают и т. д. И это не просто дань литературной моде, а отражение действительного психического состояния общества», – пишет Рязанцев.

И пока ученые XVIII века спорили о медицинских критериях, которые позволили бы безошибочно устанавливать факт смерти, в Европе, сначала во Франции, Англии и Голландии, а затем и в других странах, стали появляться общества, пытавшиеся прекратить пагубную практику погребения живых. Одним из активных защитников прав тафофобов был лейб-медик прусского короля Фридриха Вильгельма II Кристоф Гуфеланд (1762–1836). По его настоянию в европейских городах начали строить специальные дома, где умершие находились до тех пор, пока не очнутся от летаргии или же на телах появятся первые признаки разложения – стопроцентное доказательство смерти. В 1808 году Гуфеланд посвятил этому вопросу отдельный труд «Мнимая смерть, или Собрание важных фактов и замечаний об этом, в алфавитном порядке». Трупы в «домах мертвых», как правило, хранились в большом зале, за которым через стеклянную дверь постоянно наблюдал сторож. К рукам и ногам трупов привязывались нитки, чтобы звон колокольчика тут же извещал о малейшем движении конечностей. При пробуждении покойника ему обеспечивался должный уход.