Пособники. Исследования и материалы по истории отечественного коллаборационизма

Количество доступных исследователю исторических источников по теме отличается ограниченностью. Хотя изредка и выходят мемуары гражданских эмигрантов, переживших Вторую мировую и оккупацию в Европе[843], источники военного свойства все столь же исчезающе малочисленны. Можно отметить, что в одной из работ были впервые приведены отдельные письма чинов РОВС, отправленные в период нахождения на фронте[844]. Была опубликована часть литературного наследия некоторых деятелей эмиграции, служивших в рядах вермахта в годы войны, или авторов, описавших подобных опыт в полудокументальной прозе[845]. Публикации подверглись отдельные отлакированные мемуары, ранее напечатанные в зарубежье

[846], доселе вообще недоступные воспоминания из различных архивохранилищ и частных собраний, представленные фрагментарно и целиком[847], а также редкие отчеты времен войны[848].

Введение подобных источников представляется важным по нескольким причинам. Во-первых, расширение документальной базы способствует восстановлению объективной картины истории военной эмиграции в годы Второй мировой войны. В свою очередь, источники необходимы как основа для ответа на вопрос: «Какова была роль русской военной эмиграции в германо-советском противостоянии?». Ответ на подобный вопрос расширяет рамки существующего ныне представления о кошмаре войны, обогащая его новыми — нередко трагичными, неприятными или даже отталкивающими — подробностями. Эта другая, пусть и не слишком представительная, несоветская, но в то же время русская перспектива двадцатого столетия в целом и страшного времени 1940-х в частности.

Приводимый ниже текст написан одним из начальников РОВС, полковником Дмитрием Ивановичем Ходневым (1886–1976). Лейб-гвардеец Финляндского полка, Ходнев участвовал в Первой мировой войне, был ранен и контужен, награжден. Уволенный со службы в апреле 1918 г., проживая в Гатчине, он принимал участие в деятельности подпольной антибольшевистской организации «Белый крест», помогая переправлять добровольцев на Дон[849]. До конца 1918 г. метался с женой в хаосе Гражданской войны: ненадолго уехав в Сибирь, они позже вернулись в Гатчину; к тому моменту часть их родственников уже была арестована или расстреляна[850]. По-видимому, жизнь заставила Ходнева поступить на службу к красным, и он стал начальником транспорта в 6-й стрелковой дивизии. Однако к весне 1919 г. он смог установить связь с Северо-Западной армией и стал ее агентом.

Он выполнял задания контрразведки в красном Петрограде и, ожидая скорого взятия города, похитил секретный план минирования мостов на Неве. Наступление на Петроград не увенчалось успехом: в октябре 1919 г. Ходнев смог сбежать из города и наконец присоединиться к СЗА, где стал командиром Гатчинского егерского батальона. После ликвидации СЗА, он пытался закрепиться в Польше, однако был выслан и в апреле 1923 г. осел в Данциге[851].

В эмиграции Ходнев развернул кипучую деятельность. Вот лишь некоторые из занимаемых им постов: член правления Офицерского союза взаимопомощи и член суда чести; член суда чести в Объединении Лейб-Гвардии Финляндского Полка; представитель Высшего монархического совета. Конечно, самым значительным был его рост по линии РОВС: сначала он стал представителем начальника II отдела (Германия), а после реорганизации 1938 года, Ходнев возглавил VII отдел ОРВС.

За первые годы данцигской жизни Ходнев сменил несколько работ, в конце 1928 г. устроившись в фирму «Oleo», производившую искусственные жиры и масла, где и прослужил до середины июня 1941 г., когда принял предложение поступить переводчиком в вермахт.

Как и другим объединениям, штабам 4-й танковой группы не доставало русскоязычных специалистов. 29 мая начальник штаба, полковник Вальтер Шаль де Болье, санкционировал секретный сторонний набор лиц без гражданства на контрактной основе[852]. Командование 4-й танковой группы находилось в постоянном контакте с отделом генштаба Иностранные армии Восток, который принял обязательство выплачивать набранным лицам ежемесячное жалование[853]

. Военное довольство рассчитывалось исходя из предыдущего чина в Императорской армии, а семьи получали поддержку исходя из среднего дохода кормильца; в случае смерти или увечья, семье гарантировались крупные выплаты[854].

Начальник отдела «Валли I», уроженец Одессы майор Герман Баун, лично одобрил подбор эмигрантов[855]. Двое представителей танковой группы вышли на проживавших в Данциге апатридов и на проведенной 13 июня общей встрече рекрутировали шестнадцать человек. Фон Лампе находил решение Ходнева принять предложение немцев «совершенно правильным» и от души желал ему «успеха», ожидая его обратно «здоровым и благополучным»[856]. Временно исполняющим обязанности начальника VII отдела стал председатель Союза бывших русских офицеров в Познани военный инженер капитан Волков[857].