Пособники. Исследования и материалы по истории отечественного коллаборационизма

Полковник Ряснянский как можно скорее уехал в Бельгию при помощи начальника РОВСа.

Побежденная физически Армия переживала тяжелый момент. Разбитая физически, но не морально, все же она нашла свою веру и твердость, и остатки ее кадров уехали в Аргентину.

Конечно, небольшой процент поддался на уговоры и угрозы советской репатриационной комиссии.

У Командующего Армией, генерала Хольмстон-Смысловского, не было в то время тех возможностей, что были в 1921 году у генерала Кутепова, то есть не было исполнительной власти. Генерал Кутепов мог и не постесняться в свое время расстрелять в Галлиполи несколько человек, предполагавшегося социального революционного восстания. Увы, вероятно, ему было накинуто сверху суждение, что расстрелять главарей нельзя, это бывшие герои Добровольческой Армии! Скоблин и другие остались живы. Результаты мы видим и чувствуем до сих пор.

Через два года, то есть в 1947 году, остатки кадров 1-й Армии переехали в Аргентину. Переформировались, создали новое Суворовское Движение, опираясь на разбросанные по всему миру кадры 1-й Армии и примкнувших к ним российских национальных солдат и офицеров. Создали свою газету «Суворовец». Идеями Суворовского Движения живет, да, с уверенностью так можно сказать, большая часть Национальной Российской Эмиграции.

Идеи распространяются медленно, но всегда верно. Те, кто нас травили еще в 1946–1947 гг. и позже, теперь исповедуют наши мысли, идеи… но нас давят дальше. Те, кто отказывали нам в 1942–1943 гг. в офицерских кадрах, теперь безграмотно пробуют писать и развивать наши мысли. Скажем проще: мысли генерала Хольмстон-Смысловского о борьбе против Советского Союза.

Со смертью представительной части русской эмиграции, генералов Врангеля, Кутепова, Миллера — борьба против коммунистической власти в России не прекращалась. Нам трудно думать, что не выйдут наружу те, которые могут мешать этой работе против коммунизма.

Нам могут мешать, но не смогут отвратить и довести до прекращения нашей национальной работы. Мы ее ведем и вести будем. Несмотря на врагов открытых и скрытых, все равно где бы они не находились. Мы сумели отстоять нашу жизнь, сумеем отстоять и нашу идею. Мы ее донесем до России! И все мы твердо верим и за это боремся[947].

«Гиммлер сначала обещал Власову десять дивизий…»

Письмо В. Штрик-Штрикфельдта М. Томашевскому

Вступительная статья, публикация и комментарии Андрея Мартынова

Массовое сотрудничество граждан Советского Союза и представителей Русского зарубежья с нацистской Германией в годы Второй мировой войной практически сразу стало предметом дискуссии, как в западной, так и в эмигрантской историографии. Так, например, американский советолог Юджин Лайонс и историк Джордж Фишер положительно оценивали коллаборационизм, видя в нем в первую очередь не помощь гитлеровцам, а протест против коммунистической диктатуры[948]. В тоже время такие историки, как Джеральд Рейтлингер, Рольф Михаэлис или Арон Шнеер[949], относятся к подобному сотрудничеству отрицательно, акцентируя внимание, в том числе, на связанную с ней карательную деятельность[950]

.

В случае с эмигрантами следует указать, что споры о коллаборационизме раскололи не только само Зарубежье, но и отдельные его сегменты. Часть Заграничной делегации российской социал-демократической рабочей партии[951] (Борис Николаевский, Юрий Денике) оправдывали власовцев, а другие (Григорий Аронсон, Борис Двинов), — напротив, осуждали[952]. Бывший командующий Вооруженными силами Юга России генерал-лейтенант Антон Деникин увидел в факте коллаборационизма «тяжелую страницу» в жизни русской военной эмиграции, в то время как председатель Русского общевоинского союза генерал-лейтенант Алексей Архангельский возражал ему, утверждая, что большинство чинов РОВСа шли с немцами, «чтобы помочь русскому народу»[953].

В контексте подобной дискуссии, эмигранты-апологеты коллаборационизма стремились использовать наработки западных историков, в которых оправдывалось их сотрудничество с нацистами и затушевывались совершенные преступления[954]. Одной из подобных работ стала монография немецкого публициста и писателя Юргена Торвальда (настоящее имя — Хайнц Бонгарц) «Кого хотят погубить: Отчет о большом предательстве»[955]. В основном ее автор исследовал феномен РОА, а также сотрудничество с немцами народов Кавказа и казаков. Историк не был непосредственным участником исследуемых событий. В годы войны Бон-гарц работал гражданским журналистом при верховном командовании кригсмарине (германских военно-морских сил). Но в качестве источников он использовал большое число документов и мемуаров, в том числе не опубликованных (231 рукопись от 63 лиц), по большей части немецкоязычных.