Посол. Разорванный остров

Увидев Берга, мечущегося в бреду на койке в приюте под Варшавой, Эномото растерялся — пожалуй, впервые в своей жизни. Растерялся от острого сознания собственного бессилия. Но довольно быстро пришёл в себя от конкретных, хоть и несколько завуалированных советов мудрого доктора Шлейзера. Если к местным врачам обращаться бесполезно или рискованно — надо поискать доктора в Берлине. Заплатить за выездную консультацию, оплатить при необходимости командировочные расходы — и проблема решена! Но как вывезти Берга в Германию, через границу?

Шлейзер, посопев, тут же нашёл решение и этой проблемы:

— Привезите немецкого доктора сюда, сударь. А ещё лучше с сестрой милосердия — доктору наверняка потребуется толковая помощница. С настоятельницей я договорюсь: им предоставят комнаты для приезжих паломников. Думая, месяца им хватит: за это время ваш друг или помрёт — простите уж за прямоту — или окрепнет настолько, чтобы перенести переезд. За границу его везти не обязательно: это опасно, а фальшивые паспорта я добыть не сумею. Вы, мне почему-то кажется, тоже. Надо отправить раненого просто подальше от Варшавы — ищут-то его в основном здесь и в окрестностях. Если хотите, я могу договориться с предстоятелем ордена паулинов[85]

 — у них есть монастырь в Ченстохове, это на юге Польши. Там вашего друга никто не найдёт.

— А чем тот монастырь лучше этого? Не считая того, что он подальше? Вряд ли немецкий доктор согласится поселиться там надолго, пока фон Берг поправится.

— Орден паулинов — очень богатый. В Ясногорском монастыре, про который я толкую, сударь, есть огромная библиотека, свой музей, королевские покои и даже госпиталь со своим великолепным медицинским персоналом. Там трудятся не только доктора монашеского звания — при необходимости они приглашают на консультации членов ордена из многих городов Польши, Венгрии, Словакии и Италии. Монахи-паулины не сотрудничают со светскими властями, орден имеет много привилегий и даже выведен из-под епископальной юрисдикции! Там ваш друг будет в полной безопасности!

— Но согласятся ли паулины принять на себя заботу о раненом иной веры? — засомневался Эномото. — Вы говорите, что орден богат, значит, и деньгами соблазнить монахов будет трудно. Во всяком случае, теми средствами, которыми я располагаю.

— Я уже думал над этим, — кивнул Шлейзер. — Однако если помните, я упоминал, что при Ясногорском монастыре есть музей древностей и редкостей. А предстоятель ордена — большой любитель этих редкостей. Вы из Японии, сударь — эту страну в Европе почти не знают. Неужели у вас не найдётся какой-нибудь диковинной исторической вещицы, которую вы можете предложить в дар монастырскому музею?

Такая вещица у Эномото нашлась…

Минувшей зимой он с рекомендательным письмом доктора Шлейзера впервые попал в Ясногорский монастырь и сразу получил аудиенцию предстоятеля. Тот был польщён интересом к ордену жителя далёкой страны Японии — да не просто жителя, а высокопоставленного представителя самого японского императора! Предстоятель стал личным гидом Эномото и по самому монастырю, его бастионам и, конечно же, по залам музея. Выразив своё восхищение увиденным, японский дипломат заявил, что просит оказать ему честь: приобщить к собранию редкостей древний меч японского мастера-оружейника Муромасы, жившего в XVI веке по европейскому летоисчислению. Выслушав легенду о мечах Муромасы и Масамунэ, предстоятель пришёл в восторг и пожелал немедленно взглянуть на эту редкость.

— Есть ли у вас какие-либо проблемы, сын мой? — поинтересовался предстоятель, бережно заворачивая клинок в шёлковую ткань.

— Есть, святой отец! — без обиняков признался Эномото. И рассказал всё.

— Поляки, русские, евреи, японцы — какая, в сущности, разница! — выслушав посетителя, предстоятель пожал плечами. — Бог не делит своих детей по национальностям. Позволяет ли нынче состояние вашего друга вынести тяготы переезда сюда?

— Да, святой отец. Пока он ещё очень слаб, но переезд он перенесёт.

— Очень хорошо. Я сегодня же напишу письмо в Варшаву, и вы захватите его с собой, сын мой. Наши братья-паулины возьмут хлопоты по перевозке раненого в Ясную Гору на себя. В дороге ему будет обеспечен покой и медицинское наблюдение. Вам не стоит волноваться более, сын мой! В нашем госпитале его никто не будет беспокоить, обещаю вам! Примите, прошу вас, этот серебряный перстень с моей монограммой — он будет вашим пропуском не только в наш монастырь, но и в любую монашескую обитель паулинов. А вам, сын мой, надо подумать над тем, чтобы ваши приезды в Ясную Гору не вызывали ни у кого вопросов. Хотите, я черкну записку графине Порезович, моей доброй знакомой? Переписку о состоянии здоровья вашего друга, кстати говоря, можно будет также вести через неё…

— И вы отдали монаху свой боевой меч? — не веря своим ушам, подался вперёд Белецкий. — Мишель много рассказывал о вас, ваше высокопревосходительство. С восторгом! Я хорошо помню его рассказы о том, с каким пиететом японский самурай относится к своему мечу, считая его частью самого себя, частью своей души… И вы отдали меч?!