Постлюбовь. Будущее человеческих интимностей

Ещё одна история про взгляд — события с участием чеченской девушки Халимат, развернувшиеся летом 2021 года. Дочь местного бизнесмена (приближённого к главе региона), которую сразу после школы насильно выдали замуж, — она не просто не хотела конкретно за этого человека, ей вообще не особо нужен был мужчина. В какой-то момент муж узнаёт о её связи с другой девушкой, избивает и увозит из Москвы к родственникам; затем её сдают в элитную подмосковную клинику, которая работает без лицензии и оказывает услуги по реабилитации алко- и наркозависимых, но по договорённости и за хороший прайс берётся лечить и от гомосексуальности. Там Халимат проводит несколько месяцев, вернувшись в Чечню, в июне 2021 она сбегает, и уже через несколько дней полицейские вместе с её отцом врываются в женский шелтер в Дагестане, силой вывозят оттуда сотрудниц шелтера, обещая защиту, обманом выманивают Халимат и возвращают родственникам в Чечню; естественно, разворачивается публичная кампания, активисты требуют информации о её местоположении, потому что, учитывая контекст, высока вероятность того, что её просто убьют; и уже через несколько дней на местном телеканале выходит получасовой репортаж о «попытке похищения» девушки неизвестной организацией с неизвестными целями, работающей на гранты Запада. И в этом видео больше всего запоминается сцена, где четыре мужчины — отец Халимат и три местных чиновника — полукругом сидят

перед камерой, как будто это туториал по мэнспредингу, а сама Халимат стоит за спиной отца вплотную к его стулу, держа руки на спинке, и почти всё время смотрит вниз, хотя видно, насколько это для неё соматически неестественно.

Все знают этот паттерн: в патриархальном обществе в присутствии мужчин и в публичных местах девушки и женщины «достойного» поведения должны опускать взгляд или закрывать лицо помимо платка или хиджаба, ещё и вуалью, хотя ислам предписывает, в первую очередь мужчинам опускать или отводить взгляд от женщин, «недоступных к замужеству». В Коране женщинам тоже предписывается «потуплять свои взоры», и здесь, кажется, важно не перепутать, где работают религиозные традиции, а где — властные динамики подчинения женщин. Тот же вопрос хиджаба, который регулярно возникает в разных контекстах, — далеко не такой однозначный. В западном обществе до сих пор распространён взгляд на всех носительниц хиджаба как на представительниц угнетённой группы, ещё до всякого внимательного анализа. Но дело в том, что разные женщины в разное время носят разные типы хиджабов с разными целями. Садийя Шайх рассказывает[96]

, как «во время британской колониальной оккупации Египта многие мусульманские женщины носили хиджаб как символ сопротивления колониализму. Во время иранской революции 1979 года многие иранские женщины из среднего класса носили хиджаб как символ сопротивления шаху и посягательствам западной культуры», и как сегодня распространены случаи ношения хиджаба как солидарности с феминизмом/вуманизмом, как протеста против капитализма и коммодификации женского тела. И если в преимущественно мусульманской стране хиджаб делает женщину невидимой, то в не-мусульманских странах политика взгляда разворачивается таким образом, что женщины в хиджабе, наоборот, привлекают повышенное внимание, вербальные комментарии или агрессию. Вместе с этим их индивидуальные отношения с мужским взглядом могут быть неоднородными: с одной стороны, скрыв изгибы своего тела от мужских взглядов, женщина может воспринимать себя через интернализованный мейлгейз; с другой стороны, женщина за вуалью, подразумевающей её подчинённую позицию, может ощущать и держать себя с позиции силы и носить хиджаб как признак независимости.