Постсекулярный поворот. Как мыслить о религии в XXI веке

Однако если проблематизировать это допущение, показать, что «религиозное возрождение» окончено, а проправославный консенсус постепенно разлагается, то в таком случае многие другие идеи и события могут быть увидены в совершенно ином свете. Например, мы сможем увидеть религиозные процессы, происходящие в современной России, во всей их неоднозначной многомерности.

^{Методологические размышления: что происходит с проправославным консенсусом?}

Для понимания религиозной ситуации в современной России чаще всего полагаются на опросы общественного мнения. Данные опросы показывают лишь небольшие изменения в проправославном консенсусе. В этом смысле позиции РПЦ выглядят достаточно прочными[583]. Не удивительно, что многие ученые продолжают говорить о проправославном консенсусе как об объективной данности. Что же заставляет меня думать иначе?

Я твердо убежден в том, что опросы общественного мнения, хотя и являются источником важной информации, все же не позволяют фиксировать некоторые существенные трансформации. На наших глазах формируется новая реальность, еще не вполне очевидная, которая начинает подрывать статус-кво проправославного консенсуса и религиозного возрождения. Однако чтобы заметить эту новую реальность, необходимо изменить перспективу.

Вячеслав Карпов в своем концептуальном анализе понятия «десекуляризация» проводит важное различие между «европейским» и «американским» пониманиями культуры:

Первая склонна рассматривать культуру как совокупность сверхиндивидуальных символических систем и избегать методологического индивидуализма при ее анализе. Вторая же обычно воспринимает культуру как совокупность убеждений, ценностей, диспозиций и норм, разделяемых членами общества и связанных с положением индивидов в нем[584].

Этот второй «американский» подход к культуре и изменениям в ней продолжает доминировать. Как пишет Карпов:

В то время как оценки религиозных трендов, основанные на опросах, в последние десятилетия только умножались, масштабные контент-аналитические исследования искусства, литературы, философии и других культурных подсистем были маргинализированы, если вообще не забыты социальными учеными[585].

В результате он делает следующий вывод:

В ситуации отсутствия масштабных контент-аналитических исследований культуры (включающих ее современные аудиовизуальные и цифровые проявления) изучение современных тенденций секуляризации и контрсекуляризации дает неполную и потенциально искаженную картину положения религии в современном обществе[586]

.

Карпов приводит яркие примеры того, как чрезмерное доверие опросам общественного мнения может искажать наше понимание религиозных процессов. Например,

актуальное и потенциальное влияние радикального исламизма может показаться весьма незначительным, если мы будем для его оценки использовать только данные опросов мусульман. Однако совсем другая оценка влияния радикального исламизма могла бы быть дана на основе исследований религиозно-политических идей, преобладающих в школьных учебниках, на контролируемом государством телевидении и на многочисленных радикальных интернет-сайтах[587].

Еще более убедительный пример: