Постсекулярный поворот. Как мыслить о религии в XXI веке

В своем знаменитом исследовании общественно-политических расколов Сеймур Мартин Липсет и Стейн Роккан включают разделение по линии «религиозное / секулярное» в число основных расколов современных национальных сообществ[564]. Противостояние секулярных и религиозных групп является важным фактором в политических конфронтациях[565]. Хотя этот тезис представляется достаточно убедительным, все же постсоветская Россия до сих пор казалась любопытным исключением из этой закономерности. В результате советской секуляризации религия не утратила своей социальной значимости и не стала маргинальной. Наоборот, после падения СССР к ней оказалось приковано повышенное внимание. Однако едва ли она ассоциировалась с конфронтацией и противостоянием. Внутри различных религиозных организаций и между ними, конечно, всегда существовали разногласия[566]. Так, в частности, шли и продолжают идти ожесточенные споры по поводу деятельности так называемых сект и новых религиозных движений[567]

. Не заканчивается долгая и трудная борьба с воинствующим исламизмом. Но религия в целом – по крайней мере, в ее традиционных формах (прежде всего, в связи с Русской православной церковью) – до сих пор казалась фактором консенсуса, а не конфликта в российском обществе.

Эта особенность постсоветской, или «постатеистической», ситуации получила в академической литературе название «проправославного» консенсуса. Ниже я собираюсь проанализировать этот особый консенсус, который, как мне представляется, в настоящий момент подходит к своему концу. Мы являемся свидетелями медленного, но драматического разрушения этого проправославного консенсуса.

Что такое проправославный консенсус?

Прежде чем перейти к детальному обсуждению проправославного консенсуса, я хотел бы прояснить некоторые вопросы, касающиеся теории. Вслед за Карелом Доббелере[568] я рассматриваю секуляризацию и десекуляризацию как многомерные понятия. Эти процессы могут происходить на трех разных уровнях: макроуровень[569]

(уровень социальной структуры или социетальной секуляризации/десекуляризации), мезоуровень[570] (уровень, где происходит взаимодействие между обществом и индивидуумом, например религиозная община или организация) и микроуровень[571] (индивидуальный

уровень или уровень личных верований и практик). Под мезоуровнем я понимаю не только секуляризацию / десекуляризацию применительно к организациям, не только, как это было у самого Доббелере, «изменения, происходящие в установках религиозных организаций… по поводу веры, морали и ритуалов»[572], но и нечто более широкое, включающее отношение населения к этим организациям, общественное одобрение или неодобрение их деятельности, доверие или недоверие к их представителям, желание или нежелание следовать их советам. В этом смысле понятие «проправославного консенсуса» имеет отношение к мезо- и отчасти макроуровню, если рассматривать последний как логическое продолжение первого. В данном тексте мы не будем касаться микроуровня.

Термин «проправославный консенсус» был введен Дмитрием Фурманом и Киммо Каариайненом[573]. Эти ученые рассматривают проправославный консенсус как одно из самых ярких проявлений так называемого религиозного возрождения в постсоветской России. При помощи этого понятия они пытаются выразить очень простую идею:

«Хорошее» и «очень хорошее» отношение к православию становится прочным и «безусловным» отношением подавляющего большинства, практически всеобщим[574].

Этот консенсус является общенациональным,

поскольку удельный вес «хорошо» и «очень хорошо» относящихся к православию – значительно больше, чем удельный вес верующих[575].

Парадоксальным образом:

«Хорошо относятся» к православию не только верующие, но и подавляющее большинство тех, кто идентифицирует себя как «колеблющиеся», «неверующие» и даже «атеисты»[576].

Следовательно, согласно Фурману и Каариайнену, «атеисты и неверующие в той или иной мере входят в „проправославный консенсус“»[577]. Таким образом, проправославный консенсус означает одобрительное отношение к русскому православию и РПЦ как институциональному воплощению православия со стороны населения, независимо от класса, пола, дохода, рода занятий и даже собственно веры или неверия людей.

Сергей Лебедев, автор единственной статьи, в которой была предпринята попытка дальнейшей разработки данного понятия, выделяет три смысла «проправославного консенсуса»: