Постсекулярный поворот. Как мыслить о религии в XXI веке

Участницы группы «Пусси Райот». Судя по всему, у самих участниц группы не было полного понимания того, как правильно описывать то, что они сделали. Так, в своеобразном пресс-релизе, посвященном данной акции, содержится указание на то, что это была именно религиозная акция:

«Раз мирные стотысячные демонстрации не дают немедленного результата, мы будем перед Пасхой просить Богородицу поскорее прогнать Путина», – сообщила всей остальной команде Серафима, самая набожная панк-феминистка, когда по утреннему февральскому морозу мы направлялись в храм[266]

.

Но в одном из первых интервью по итогам акции содержится указание на то, что это была скорее художественная акция – то есть нечто светское, – прикрытая внешними православными атрибутами:

Корреспондент: Ну, если вы обращаетесь к Богородице, то значит, позиционируете себя как верующие?

Кот: Ну, часть из нас верующие, но я бы не назвала «православными», безусловно. Это обращение – скорее игра, художественный ход.

Шумахер

: Да, субверсия своеобразная[267].

Здесь, конечно, принципиальным и подчеркивающим неоднозначность действия является именно слово «скорее». Конечная квалификация «панк-молебна» как религиозного или светского действия затруднена уже изначальной неопределенностью позиции участников.

Но в итоге до начала активных следственных разбирательств победила именно позиция, настаивающая на религиозном характере «панк-молебна». Вот фрагмент из заявления группы, опубликованного в ее блоге 4 марта, то есть фактически в момент ареста:

Во всех наших выступлениях мы постоянно подчеркиваем, что панк-молебен «Богородица, Путина прогони» был именно молебном, радикальным молебном, обращенным к Богородице с просьбой урезонить власть земную и идущую у ней на поводу власть церковную. Среди нас, среди двух дюжин участниц Pussy Riot, есть немало православных, для кого храм – место глубокой молитвы. Да, наша молитва переступила порог того, что для многих допустимо в храме. Но мы не оскверняли храм, мы не кощунствовали, мы молились – и у многих священников нет сомнений, что «Богородица, Путина прогони» – именно молебен. Мы страстно молились Богородице, чтобы она дала нам всем силы бороться с нашими столь немилосердными и лукавыми владыками. И мы будем петь песни и молиться за тех, кто желает нам смерти и тюрьмы. Потому что Христос учит нас не желать тюрьмы и смерти тем, кого мы не можем понять[268].