Постсекулярный поворот. Как мыслить о религии в XXI веке

«Раскольники». Учитывая сказанное выше, неудивительно, что так называемые «раскольники», то есть те христиане, которые находятся в оппозиции, причем не только к РПЦ, но и к существующему политическому режиму, были склонны делать решительный акцент именно на религиозном характере «панк-молебна».

Так, по словам Якова Кротова, священника Харьковско-Полтавской епархии не признаваемой РПЦ Украинской автокефальной православной церкви,

эта конкретная акция святотатством с точки зрения византийских церковных канонов не является. В святотатстве главный корень – «тать», то есть воровство церковного имущества. В данном случае никакого воровства совершено не было. Более того, если оставаться строго на формальной точке зрения, там даже не было богохульства. То есть это действительно формально молитва в храме. Способы и формы этой молитвы нетрадиционны для средней полосы России, но формально это молитва[277].

Ему вторит Владимир Голышев, автор сатирической пьесы «Лыжнег», посвященной фигуре нынешнего патриарха:

1) девушки пришли помолиться – в дом молитвы;

2) молились они в той форме, которую сочли наиболее подходящей для нашего времени и данного места;

3) в богослужебной практике приходов РПЦ сегодня столько дикой неуставной отсебятины – пошлой, безвкусной, а зачастую откровенно кощунственной, – что говорить о нарушении каких-то «правил» девушками из Pussy Riot просто смешно[278].

Подобная интерпретация притязает на переопределение границы религиозного и светского иначе, чем это делают церковные власти. «Панк-молебен» – это религиозный протест не только против Путина, но и против самой церкви, многие практики которой, в соответствии с этими заново проводимыми границами, оказываются за пределами сакрального, в отличие от скандального «панк-молебна». В этой интерпретации «панк-молебен», повторюсь, оказывается символом иной, «оппозиционной» версии постсекуляризма, отличной от версии «провластной».

Общественность. «Панк-молебен» породил в обществе самые разные интерпретации относительно того, как именно его следует квалифицировать. Так, например, Юрий Самодуров, правозащитник, бывший директор Музея и общественного центра им. А. Д. Сахарова, подчеркивал именно светский художественно-политический характер панк-молебна:

…для нравственной, политической и правовой оценки данного религиозного кощунства общество, в т. ч. верующие граждане, руководство РПЦ и правоохранительные органы обязаны принять во внимание, что смысл и цель этой акции абсолютно НЕ БОГОБОРЧЕСКАЯ, ВНЕРЕЛИГИОЗНАЯ, это чисто светская и, безусловно, ПОЛИТИЧЕСКАЯ акция.

Ибо как еще возможно добросовестно и адекватно истолковать пропетые девушками, причем красивым распевом и многократно повторенные, подобно настоящим молитвам, слова: «Богородице Дево, избавь нас от Путина»!?[279]

С интерпретацией «панк-молебна» как светского действия солидаризировался оппозиционный политик Алексей Навальный, который описал акцию следующими словами: «дуры, совершившие мелкое хулиганство ради паблисити»[280].

Подобная интерпретация «панк-молебна» вполне логична для оппозиции, которая, с одной стороны, не желает ссориться с православными верующими, составляющими важную часть электората, и поэтому не ищет в акции религиозного смысла, а с другой – стремится во всем увидеть именно политическую подоплеку и гражданский протест, которому приходится принимать все более экзальтированные формы.