Потаенный дворец

Свадьба сэра Роберта Бересфорда, баронета, и блондинки Джоанны Уолтон, дочери техасского нефтяного магната, назначена на май 1930 года.

Подошел официант, принесший традиционный чай, но Отто жестом показал, что им не до чая. У Ривы защипало глаза от непролитых слез. Встав, она побрела из отеля на улицу. Свадьба? Такого просто не может быть. Она же носит его ребенка. Он не может ее бросить, ведь они вместе уже четыре года. Ей вспомнились глаза Бобби, когда он искренне утверждал, что всегда будет ее любить. Она поверила. Он был ее жизнью. Стал ее жизнью.

Отто догнал ее и взял под руку:

– Давай уйдем отсюда. Есть место, куда бы я мог тебя отвезти?

– Есть. Отвези меня в Мдину.

Отто повел ее на тихую улочку, где стояла его машина. Рива оцепенело забралась внутрь.

– Заедем за твоими вещами? – предложил он.

Рива покачала головой. Ей хотелось побыстрее оставить позади и Валлетту, и Калькару, пока никто не увидел, как она распадается на части. Больше Отто не задавал вопросов. Когда приехали в Мдину, Рива сказала:

– Тебе не сложно заглянуть в клуб и сказать Джанни, что я не вернусь на работу? Он знает о моем намерении уйти. Извинись за меня, что ушла вот так, не простившись.

– Я могу тебе еще чем-нибудь помочь? – спросил Отто, открывая ей дверцу.

– Нет. Спасибо, что довез.

Он развернул машину и уехал. Рива открыла массивную входную дверь. У нее начинались позывы на рвоту. Она взбежала по лестнице в их апартаменты. В его

апартаменты. Ей удалось вовремя добежать до ванной.

Умывшись, Рива посмотрелась в зеркало, ожидая увидеть выражение отчаяния на лице. Пока что в ее лице ничего не изменилось. Рива побрела в спальню. На тумбочке лежал конверт. Вскрыв его, она достала лист с четырьмя словами: «Я очень сожалею. Бобби». Это все, что он посчитал нужным написать. Рива порвала записку и конверт на мелкие кусочки и выбросила с террасы, где их подхватил ветер.

Значит, у него нашлось время заехать сюда и оставить эту бессмысленную записку. Какой же она была дурой! Он бы ни за что не женился на такой, как она, на танцовщице из кабаре, ради всего святого! Но было так больно осознавать, что она никогда не будет достаточно хороша для него. Она верила ему, отдавала всю себя, а у него даже не хватило мужества сказать ей правду в лицо.

Рива вспоминала все ночи, которые они проводили здесь. Но скоро путь сюда ей будет закрыт. Бобби приведет в эту спальню свою жену. Его жену. Это было невыносимо и даже хуже чем невыносимо. Может, она с самого начала ошибалась в его чувствах? А ведь эти чувства казались такими искренними и настоящими. Как и его любовь к ней. Они ведь прекрасно понимали друг друга. До мелочей. Должно быть, в газете ошиблись. Ведь если это правда, как мог он сам не сказать ей о конце их отношений?!

Рива перебралась в гостиную, наполненную светом закатного солнца. Она откупорила бутылку вина и выпила целиком. Затем откупорила вторую и вдруг заплакала навзрыд, подвывая, словно раненый зверь, а ее сердце разбивалось снова и снова.

Ей хотелось уснуть в их кровати, но дойти туда не было сил, и она уснула на диване. Ночью ее разбудила резкая боль в животе. Рива бросилась в ванную и почувствовала теплую жидкость, тонкой струйкой стекавшую между ног. Ванная была ярко освещена, и потому Рива сразу увидела, что это за струйка. Кровь. Рива схватила салфетку и попыталась остановить кровотечение. Кровь продолжала вытекать на пол. Рива обхватила живот. У нее заколотилось сердце. Ей стало страшно. Нет, только не это! Ребенок, их ребенок – все, что осталось у нее от Бобби. До сих пор она не знала, хочет ли ребенка. Но сейчас она хотела его всем сердцем. Пусть только останется у нее внутри. Она легла на пол, подложив полотенце под голову и подтянув колени к груди. Схватки становились все сильнее, следуя одна за другой. Вскоре кровь вынесла первые плотные комочки, и Рива поняла: поздно. Плод покидал ее чрево, и никакие ухищрения не могли его остановить. Она плакала от боли и ужаса, ощущая такое пронзительное одиночество, какого не чувствовала никогда.

К утру боль прошла, сменившись ощущением полной выхолощенности. Рива вымыла пол, приняла ванну, выпила чая, потом улеглась на диван, где проспала весь день и следующую ночь, надеясь, что сон даст ей желанную передышку от потрясений. Увы, они проникли и в ее сны, принеся с собой осознание потери. Нет, ей не приснилась сцена выкидыша, когда ребенок, недолго погостив в ее чреве, не смог там удержаться и отказался бороться за свою жизнь. Она увидела мальчика лет трех. Вместе со щенком золотистого ретривера он гонял мяч по саду. Наверное, это было в Англии. Светловолосый малыш называл ее мамой и был как две капли воды похож на Бобби.

Риву разбудил звук открывшейся двери и шаги. На щеках высыхали слезы. Он вернулся!

– Бобби! – крикнула она и попыталась встать, но тут же рухнула на диван.

В гостиную вошел Аддисон.