Читаем Потеряшки полностью

Вы писатель? Браво! Поздравляю! Вас многие хвалят? Здорово! Вы молодец. Гордитесь? Ну, это нормально, только не надо зазнаваться. Почему не надо? Ну не знаю, может быть вы, для этого, не так много и сделали. Говорите много трудились, ночами не спали? Да, тяжело вам было. Что вы сказали? А, бог вас выбрал, потому что вы такой. Может быть, может быть, Скажите, а вы, когда пишете, ручки часто меняете? Часто. А почему? Когда чернила заканчиваются или цвет надоедает. Ясно. А никогда не думали, что бог отвернётся от вас, сделает другой выбор? Почему спрашиваете? Ну не знаю, может чернила в вашей душе закончатся или цвет захочет поменять. Задумались? Ну я же говорю, не зазнавайтесь.

Я не верю в судьбу

Есть ли судьба? Я человек верующий и этот вопрос, для меня, давно и окончательно решён. При чём тут вера, спросите вы? Всё просто: если есть судьба, можно убить человека, посмотреть на небо и сказать, я не виноват. Господи, у меня судьба такая. И так, можно оправдать любой поступок: сделал подлость – судьба, украл – судьба, предал – судьба. Если есть судьба – значит, нет вашей вины, если нет вины, значит вы – безгрешны. Позвольте, вы случайно не святой? Иконы с вас ещё не пишут?

Мне, всё, давно, понятно. А как вам, тем, кто верит и в судьбу и в бога одновременно? Разве вера в одно, не противоречит вере в другое? Может быть, вы верите в то, во что удобно верить в данный момент. Случилось что-то хорошее – благослови бог, сделали, что-то плохое, развели руками – судьба. Наверное, вы просто сомневаетесь, а значит не всё ещё потеряно.

Но тяжелее всего, тем – кто верит просто в судьбу. Если у тебя нет веры в бога, значит – нет надежды, нет надежды – никогда не будет любви. А что же тогда у тебя есть, если нет: веры, надежды, любви? Ах, да, забыл, У тебя есть судьба. Обними её крепче, у тебя, больше – ничего нет.

Лень

.

Навеяно Достоевским

Драгоценная Дарья Юрьевна. Спешу поздравить вас, с долгожданным юбилеем. Спешу, потому, что не хотелось бы мне, быть последним из тех, кто вас поздравил, ибо я, очаровательная моя, понимаю, что первым, при всём моём глубочайшем сожалении мне – увы не быть. Уж так сложились обстоятельства.

Вы родились, в этот день, ровно двадцать лет назад, уж простите мне моё невежество, в том, что я напомнил вам, о вашем возрасте. Вы – алмазная моя, верно и сами уже (по моему ли поведению, недалёким ли манерам моим) наверняка догадались о моём плохом, я бы даже сказал, пардон (хреновом воспитании). Впрочем, извините, мы отвлеклись – вернёмся. Вам стукнуло двадцать. Конечно, это – безусловно не двадцать пять, но увы и не девятнадцать. И я уверен, что именно сейчас, вы, многозначно оглядываясь назад, вспоминая свои, безвозвратно ушедшие, юные годы, понимаете, что старость, между тем, уже не за горами. Надеюсь, я не расстроил вас, лапушка моя, своими бестолковыми речами. Понимаете сударыня, я боюсь, что всё это, огорчит вас, и вы солнышко моё (целую ваши прелестные ручки) в рассвете лет, вдрызг набухаетесь пивом, забыв обо всём на свете. И хотя, я уверен, давно зная вас, что и в этих, неблагоприятных обстоятельствах, вы, будете выглядеть безукоризненно и достойно. Я уже представляю, как вы, мадмуазель, грациозно брякнулись на пол, изящно выронив бокал с шампанским и истинно по королевски, развалились на полу, полная величия я благочестия.

По этой причине, я спешу приободрить вас и напоминаю вам, что ваша родная сестрица Машенька, намного старше вас, а между тем не теряет присутствие духа и в её преклонном возрасте, выглядит бодрячком, и я, почти уверен, она наверняка заглядывается на мужчин.

Кстати, поздравьте и её, ударьте её по-товарищески по спине, так, как только вы одна и умеете, пусть это будет ей, мой подарок.

Я желая вам: по скорее родить ребёночка и найти утешение, в тихом, семейном счастье, полюбить достойного мужчину (женщину, на ваш выбор). И поселившись где-нибудь в глубинке, достойно встретить старость.

Здоровья вам, долголетия, побольше золота и вообще всего драгоценного, холодного пива с печеньем и яркого, яркого солнца.

Нет сердца

Вы щупаете пульс и в ужасе понимаете, что у вас нет сердца. Вы начинаете метаться: по врачам, по знакомым или просто теребите прохожих на улице, пока кто-нибудь не спросит.

– А оно, у вас, было?

Не закрывайте двери!

Много, много лет назад, девушка, жившая в соседнем подъезде моего дома, постучала в мою дверь и попросила позвонить. Не удивляйтесь, это было в то время, когда мобильных телефонов ещё не было, а домашние были доступны далеко не всем. К нам часто заходили соседи и просили позвонить. Конечно – это раздражало, представьте, что вы живёте не в квартире, а в трёхкомнатном таксофоне. Я сказал ей нет и закрыл перед ней дверь. Спустя полгода я узнал, что эта девушка выбросилась из окна.

Теперь, много лет спустя, я думаю, а что было бы, если бы я не закрыл дверь? Ну, вроде бы, какая связь? Я, ей, не близкий человек, не друг, просто сосед, который с ней никогда не общался.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира
Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира

Несколько месяцев назад у меня возникла идея создания подборки сонетов и фрагментов пьес, где образная тематика могла бы затронуть тему природы во всех её проявлениях для отражения чувств и переживаний барда.  По мере перевода групп сонетов, а этот процесс  нелёгкий, требующий терпения мной была формирования подборка сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73 и 75, которые подходили для намеченной тематики.  Когда в пьесе «Цимбелин король Британии» словами одного из главных героев Белариуса, автор в сердцах воскликнул: «How hard it is to hide the sparks of nature!», «Насколько тяжело скрывать искры природы!». Мы знаем, что пьеса «Цимбелин король Британии», была самой последней из написанных Шекспиром, когда известный драматург уже был на апогее признания литературным бомондом Лондона. Это было время, когда на театральных подмостках Лондона преобладали постановки пьес величайшего мастера драматургии, а величайшим искусством из всех существующих был театр.  Характерно, но в 2008 году Ламберто Тассинари опубликовал 378-ми страничную книгу «Шекспир? Это писательский псевдоним Джона Флорио» («Shakespeare? It is John Florio's pen name»), имеющей такое оригинальное название в титуле, — «Shakespeare? Е il nome d'arte di John Florio». В которой довольно-таки убедительно доказывал, что оба (сам Уильям Шекспир и Джон Флорио) могли тяготеть, согласно шекспировским симпатиям к итальянской обстановке (в пьесах), а также его хорошее знание Италии, которое превосходило то, что можно было сказать об исторически принятом сыне ремесленника-перчаточника Уильяме Шекспире из Стратфорда на Эйвоне. Впрочем, никто не упомянул об хорошем знании Италии Эдуардом де Вер, 17-м графом Оксфордом, когда он по поручению королевы отправился на 11-ть месяцев в Европу, большую часть времени путешествуя по Италии! Помимо этого, хорошо была известна многолетняя дружба связавшего Эдуарда де Вера с Джоном Флорио, котором оказывал ему посильную помощь в написании исторических пьес, как консультант.  

Автор Неизвестeн

Критика / Литературоведение / Поэзия / Зарубежная классика / Зарубежная поэзия