Потерять и обрести

А леди Аманда Суинфорд, наблюдавшая за ними из дальнего угла комнаты, в очередной раз подумала о том, что спокойное ровное чувство, которое она испытывала к Адриану, устраивало ее гораздо больше, чем дикая страсть, пронизывавшая отношения Миранды и Джареда. Да, их страстная всепоглощающая любовь могла бы показаться очень красивой со стороны, но она… она так примитивна!

Тут лорд Суинфорд, словно угадавший мысли молодой жены, подошел к ней и положил руку ей на плечо.

– Милая, это от того, что они слишком американцы, а мы с тобой слишком англичане, – сказал он с улыбкой.

– Да, пожалуй… Наверное, это и есть главная причина, – тихо ответила Аманда. – Просто удивительно, что мы с Мирандой настолько разные.

– И в то же время вы с ней очень похожи. Вам обеим присущи острое чувство справедливости, нетерпимость к лжи и преданность тем, кого вы любите.

– Да, это так, – согласилась Аманда. – Но поскольку я хорошо знаю сестру… Я начинаю беспокоиться. Миранда может стать совершенно невыносимой после отъезда мужа. А я, естественно, в свой медовый месяц рассчитывала совсем на другое.

– Не думаю… – возразил Адриан. – Мне почему-то кажется, что у нас с ней не будет особых проблем.

Уже в первые же дни после отъезда Джареда стало ясно, что Адриан был прав. Аманда же, со страхом ожидавшая от сестры внезапных вспышек гнева и непредсказуемых выходок, не переставала удивляться. Миранда держала себя в руках и была даже более тихой и задумчивой, чем обычно. А о том, каково ей было сдерживаться, могла догадываться разве что Перки, обнаруживавшая каждое утро насквозь мокрую от слез подушку хозяйки.

Прошел август, приближался к концу сентябрь, а англо-американский посланник лорд Джаред Данхем все еще оставался при русском дворе, ожидая ответа царя Александра. Наполеон объявил войну России, и его армия стремительно продвигалась к Москве. Однако царь никак не мог решиться открыто вступить в союз с Англией, главным врагом Бонапарта. Англия же находилась в состоянии войны с Америкой, и потому очень странным казалось царю предложение заключить тройственный союз против Франции. После долгих раздумий он решил отложить принятие окончательного решения. Однако лорда Данхема уведомить об этом забыли, и тот продолжал ждать, с каждым днем все больше опасаясь, что его миссия закончится провалом. Беспокоили и сообщения из Англии. Лорд Палмерстон сообщал, что представители английского и американского правительств, стремившиеся к установлению мира между своими странами, считали, что Джаред должен оставаться в Санкт-Петербурге до тех пор, пока царь не примет решение по поводу антифранцузского альянса с Англией и Америкой. Лорд Палмерстон писал также, что в Лондоне понимали опасность слухов, которые могли бы возникнуть в лондонском обществе в связи с его, Джареда, долгим отсутствием на светских мероприятиях. Поэтому было решено воспользоваться поразительным сходством Джареда и его брата Джонатана. Джонатану предстояло преодолеть английскую блокаду, добраться до берегов Британии и занять место брата в лондонском обществе. Посчитали, что при правильном его поведении подмены никто не заметит.

Джаред печально улыбнулся и подошел к окну гостевого домика, предоставленного ему на время пребывания в Петербурге. Домик этот, представлявший собой шедевр архитектуры, входил в ансамбль грандиозного дворца – резиденции русских царей. Он находился в углу окружающего дворец сада, на берегу реки Невы, протекавшей через центр Санкт-Петербурга. Из окна открывался чудесный вид на эту реку, вдоль обоих берегов которой располагались величественные особняки самых богатых и влиятельных лиц Российской империи. Кроме того, в распоряжение Джареда были предоставлены две служанки – горничная и кухарка. Эти далеко не первой молодости женщины изъяснялись по-французски, но с таким чудовищным акцентом, что Джаред понимал их с большим трудом. Впрочем, ему это и не требовалось. Он вполне обходился услугами Митчума, поскольку в светскую жизнь российской столицы вовлечен не был и в развлечениях местной знати участия не принимал.

И вот сейчас, глядя в окно гостевого домика, Джаред Данхем вдруг почувствовал себя ужасно одиноким, отрезанным от всего остального мира. В голове вновь замелькали мучившие его в последнее время непростые вопросы. Не слишком ли большую цену приходится ему платить за свои идеалы? Какого черта он делает в этой России, вдали от Миранды и Виндсонга? А Наполеон уже в Москве! Его путь туда был отмечен огнем пожарищ. Русские крестьяне оказались настоящими патриотами. Они поджигали свои поля, чтобы урожай не достался французам. Но что они будут делать зимой? Россию ждал голод?

Тяжело вздохнув, Джаред посмотрел на Неву, покрывшуюся блестевшим на солнце льдом. В Англии еще осень в разгаре, а здесь, в Санкт-Петербурге, уже настоящая зима. Он невольно вздрогнул, представив Миранду в этой холодной стране. В Англии ей, конечно же, лучше. Но, о боже, как он скучал по ней!