Поцеловать небеса. Книга 1

– Бери колбасу, помидоры. Дочке отвезешь. И это, вот еще тебе денег, возьми. От нашей фирмы на первое время.

Я глупо смотрела на купюру «весом» в пятьсот рублей. Таких больших денег я не видела давно…

– Я не могу взять деньги. Это не правильно. Я же не милостыню пришла просить, а работу искать.

Честная, откровенная, наивная, тупая, никому не нужная идиотка!!!

– Считай, что ты ее уже нашла. Бери, не глупи, – невозмутимо отвечал Эдик. – Позвони мне, я скажу, когда тебе выходить на работу. Вот мой номер, – и он продиктовал мне шесть цифр своего мобильника.

И я звонила с уличного таксофона. Я звонила такое количество раз, что уже сбилась со счета, потеряла все заготовленные слова и надежды. В конце концов, Эдик послал меня на хрен, и я ответила ему, что он подлинная сволочь, совершенно не думая о последствиях.

– Ну, почему? Почему именно с нами происходит это??? Почему я не могу просто жить, работать, чтобы тебе не было стыдно и больно за меня??? – я плакала, обняв дочку, которую постоянно бросала одну, – Я – предательница! Я – постыдная, наивная дура! Я – лузер и всегда им была! С того самого дня, когда родилась ногами вперед у женщины, данной мне в матери!

– Мамочка, я люблю тебя такой, какая ты есть! И мне не надо другой мамы! Мы ведь вместе, а это самое главное. У нас все получится, вот увидишь! – ласково гладила она меня по голове.

– О-о-о! – застонала я и окончательно разрыдалась.

Глава 3

Я часто вижу перед собой тот пыльный летний двор двухэтажного домика возле кирпичного завода.

Иногда я встречала в этом дворе тетю Аню (царство ей небесное), маму Славика, самого буйного соседа из всех. Тетя Аня была настолько проста и добродушна, что ее нельзя было не полюбить с первого взгляда. Пожалуй, ее единственным недостатком была сильная тяга к спиртному, окружающие осуждали ее, но для меня это не имело абсолютно никакого значения.

– Знаешь, тута неподалеку, есть «блошиный» рынок. Ну, где продают старые вещи. Сходи туда? Может, че и продашь? Людям нужная вещь, а тебе – деньга! Поищи дома, собери узелок и сходи. В воскресенье, спозаранок. Потом еще спасибо мне скажешь. Тебе картошки принести? И сала могу отрезать! – добавила она без перехода.

Ее своевременный совет, действительно, стал для меня самой настоящей находкой!

Первый раз я решила пойти на «блошиный» без «узелка» как советовала тетя Аня. Мы поехали на рынок вместе с Машей, на автобусе, ближе к обеду.

«Блошиный» поразил меня не только масштабами, но и ассортиментом! Рынок занимал пять или шесть очень длинных улиц в историческом центре города, в самом сердце его уцелевшего частного сектора. Продавцы, женщины, в основном пенсионного возраста, пострадавшие, как и я, от финансовой неразберихи продавали все, что когда-то плохо лежало дома: маленькие вещички выросших внуков, валенки умершего деда, спальный мешок сына или полушубок давно выросшей дочери, дудочки, очки, скрепочки, значки и колокольчики, точечки и запятые… Каждый продавец размещал свой незатейливый товар на толстой полиэтиленовой пленке, размером, примерно, полтора на два метра, расстеленной прямо на земле. При такой тесноте товар плохо просматривался и перемешивался в общую пеструю ленту под конец базара. А если в этот день еще бывало и дождливо, то все содержимое «прилавка» намокало и пачкалось густым липким черноземом… Но женщины не унывали. Вернувшись домой, они терпеливо перестирывали эти самые вещички, чтобы в следующее воскресенье вновь «блеснуть» товарным видом запутанного ассортимента.

Я шла по улицам вторичного рынка одежды, а продавцы тянулись вдаль, за горизонт, насколько хватало глаз.

– Ну, что ж. В следующее воскресенье пойдем сюда.

– Пойдем. Нам же больше негде взять деньги?

– Негде, Машенька. Пойдешь со мной?

– Конечно, пойду. Буду помогать…

Могла ли я тогда знать, что на этом рынке я проведу не одно, не два и не три воскресенья? Я буду ездить сюда в любую погоду, почти каждые выходные, в течение двух лет, чтобы хоть как-то продержаться на плаву и не забыть вкус хлеба и дешевых сосисок. Я буду продавать за бесценок не только детские вещи отменного качества, которые берегла столько лет, но и свои собственные. А так же, я буду одеваться здесь сама, приобретать вещи с чужого плеча, и они будут казаться мне роскошными, дорогими и стильными. Вещи стоимостью от двадцати до ста рублей…

Нет! Я не могла так жить!!! Эти трущобы сводили меня с ума не столько своим убожеством, сколько отсутствием общения с себе подобными. Ольга, тетя Аня, Лена и Света из соседнего подъезда были отменными людьми, достойными всяческих похвал, но мне мучительно не хватало кого-то, близкого мне по духу, такого же ранимого и непонятного, как я сама.

В обнимку с бутылкой, я подолгу перебирала старые записи, ностальгировала по театральному «бомонду», когда внезапно набрела на тот самый конверт, в котором Сашенька Суворов передал мне однажды отпечатки фотографий. На конверте, в графе «отправитель» Сашенька вывел каллиграфическим почерком шесть цифр номера своего телефона. И это определило течение моей жизни на несколько лет вперед.