Поцелуй перед смертью

В коробке, под зелёной вощёной бумагой, находилась белая орхидея, укреплённая на заколке. Сопроводительная карточка была немногословна: «Бад». Встав перед зеркалом, Мэрион прикладывала цветок на пробу то к волосам, то к запястью, то к плечу. Затем она прошла на кухню и поместила растение в его коробке в холодильник высотой примерно в половину человеческого роста, перед тем сбрызнув водой тропические лепестки, похожие на пальцы со вздувшимися венами.

Он пришёл ровно в шесть. Дважды быстро надавив кнопку рядом с именной табличкой Мэрион, он замер в ожидании перед дверью. Он успел стянуть с руки перчатку серой замши — чтобы смахнуть пушинку с лацкана своего тёмно-синего пальто — прежде, чем послышались шаги приближающейся хозяйки. Распахнулась занавешенная изнутри тёмной портьерой дверь, и появилась Мэрион, сияющая, с белою звездой орхидеи, приколотой к чёрной материи пальто. Они взялись за руки. Поздравив её с днём рождения и пожелав самого большого счастья, он поцеловал её в щеку, так, чтобы не смазать помаду у неё на губах, которая, как он успел заметить, была уже не столь светлой, как в день их первой встречи.

Они направились в котлетную на 52-й улице. Цены в меню, хотя и куда более низкие, чем в ресторанчике, где она заказывала себе ланч, показались Мэрион непомерными, потому что она смотрела на них глазами Бада. Она предложила, чтобы выбор блюд для них обоих сделал он. Они взяли луковый суп и отбивные, предварив их шампанским — "За тебя, Мэрион". По окончании трапезы, положив восемнадцать долларов на поднос официанта, Бад перехватил мимолётную недовольную гримаску Мэрион.

— Но ведь это твой день рождения, так ведь? — сказал он с улыбкой.

Потом на такси они подъехали к театру, где давали спектакль "Святая Джоанна". Их места были в шестом ряду партера, посредине. Во время антракта Мэрион была необычно разговорчива, её кроткие глаза серны сверкали, когда она рассуждала о Шоу и игре актёров и знаменитости, сидевшей прямо впереди них. Весь спектакль они не переставая держались за руки.

По завершению спектакля — поскольку, сказала она себе, Бад и так уж истратил столько денег за вечер — Мэрион предложила прогуляться до её дома пешком.

— Я чувствую себя пилигримом, в конце концов допущенным в священный храм, — сказал он, вставляя ключ в скважину замка. Ключ и дверную ручку он повернул одновременно.

— Ничего сверхъестественного там нет, — возразила Мэрион живо. — На самом деле. Говорят, две комнаты, а, пожалуй, всего одна, ведь кухонька такая тесная.

Он распахнул дверь, вытащив ключ из скважины, передал его Мэрион. Она шагнула внутрь и прикоснулась к выключателю на стене рядом с косяком. Рассеянный свет ламп заполнил помещение. Он вошёл следом за ней, закрыв за собою дверь. Она повернулась к нему, чтобы видеть его лицо. Окинув внимательным взглядом обстановку — тёмно-серые стены, голубые и белые полосатые драпировки, мебель из осветлённого дуба, он пробормотал себе под нос что-то одобрительное.

— Очень тесная, — сказала Мэрион.

— Но уютная, — ответил он. — Очень уютная.

— Спасибо. — Она отвернулась от него, расстёгивая заколку орхидеи, чувствуя внезапную неловкость, такую же, как в тот день, когда они повстречались впервые. Положила заколку на бюро и начала снимать пальто. Он кинулся помогать ей.

— Чудесная мебель, — сказал он, оставаясь у неё за спиной.

Механически она повесила оба пальто в шкаф и повернулась к зеркалу над бюро. На ощупь приколола орхидею к своему кирпичного цвета платью, глядя в зеркало не на себя, а на отражение Бада. Он стоял в центре комнаты. Склонившись к кофейному столику, он поднял с него квадратную медную пластину. По его бесстрастному лицу, обращённому в профиль к Мэрион, невозможно было понять, нравится ли ему этот предмет или нет. Мэрион замерла в ожидании вердикта.

— М-м-м, — промычал он, наконец, одобрительно. — Подарок отца, я полагаю.

— Нет, — ответила Мэрион, продолжая смотреть в зеркало. — Это мне подарила Эллен.

— А-а. — Покрутив пластину в руках, он положил её обратно на столик.

Теребя рукою воротник платья, Мэрион отвернулась от зеркала. В три пружинистых шага Бад пересёк комнату, остановившись перед низеньким книжным шкафом, и принялся рассматривать картину на стене над ним. Мэрион внимательно следила за его реакцией.

— Наш старый друг Демут, — заметил он. Улыбнувшись, оглянулся на неё. Она тоже улыбнулась в ответ. Он снова уставился на картину.

После секундного колебания Мэрион присоединилась к нему, встала рядом.

— Никак не мог понять, почему изображение зернового элеватора он назвал "Мой Египет", — признался Бад.

— А это на самом деле так? Я и не думала.

— Тем не менее, прекрасная картина. — Он повернулся к Мэрион. — Что такое? У меня, что, грязь на носу или?

— Что?

— Ты так смотрела…

— О-о. Нет. Хочешь чего-нибудь выпить?

— М-м-м-хм.

— Ничего кроме вина нет.

— Отлично.

Мэрион направилась на кухню.

— Постой. — Он вынул из кармана обернутую в тонкую бумагу коробочку. — С днём рождения.

— О, Бад, тебе не надо было!

— Мне не надо было, — мгновенно передразнил он. — Но всё-таки, разве ты этому не рада?..