Поцелуй перед смертью

Она прочла едва ли четверть убористого, печатными буквами написанного текста, и румянец оставил её щёки. Затем, дрожащими от старательности руками, она сложила листок.

— Что ж, — промолвила она, ещё раз его складывая, не поднимая глаз, — а я-то верила всей душой. — Она улыбнулась, как безумная, отцу, подбирающемуся к ней вокруг дивана, чтобы встать беспомощно рядом. — Надо было сразу догадаться, разве не так? — Кровь снова бросилась ей в лицо, вспыхнула багровым румянцем. Взгляд её увлажнившихся глаз блуждал, а пальцы неожиданно принялись комкать, мять бумагу с силою стальных клещей. — Чересчур хорошо, чтобы быть правдой, — она улыбнулась, и слёзы покатились по её щекам, а пальцы уже не комкали, а рвали бумагу. — Поделом, надо было знать… — Она запустила обрывки себе в лицо и разрыдалась.

Кингшип сел рядом с ней, обняв рукой её поникшие плечи.

— Мэрион… Мэрион… радуйся, что ты не узнала об этом позже.

Спина её вздрагивала под его рукой.

— Ты не понимаешь, — всхлипывала она сквозь прижатые к лицу пальцы, — не можешь понять…

Когда слёзы утихли, она продолжала одеревенело сидеть, скомкав в руке носовой платок, что подал ей отец, и глядя на обрывки жёлтой бумаги, разбросанные по ковру.

— Может, мне отвести тебя наверх? — спросил Кингшип.

— Не надо. Пожалуйста, дай мне… просто… просто посидеть здесь.

Он поднялся с дивана и подошёл к Ганту, стоявшему у окна. Какое-то время они молча смотрели на огни на том берегу реки. Наконец Кингшип не выдержал:

— Я ему кое-что устрою. Богом клянусь, кое-что устрою.

Прошла ещё минута. Гант спросил:

— Она ссылалась на ваши «хорошо» и «плохо». Вы были очень строги с дочерьми?

Кингшип задумался на секунду. Потом ответил:

— Не очень.

— А я думаю, очень, судя по тому, как она об этом говорила.

— Она разозлилась, — возразил Кингшип.

Гант всматривался в рекламный щит Пепси-Колы на том берегу.

— В аптеке, пару дней назад, после того, как мы вышли из квартиры Мэрион, вы сказали что-то в том духе, что, может быть, оттолкнули одну из дочерей. Что вы имели в виду?

— Дороти, — ответил Кингшип. — Может быть, если бы я не был…

— Таким строгим? — подсказал Гант.

— Нет. Я не был очень строгим. Я учил их, что правильно, а что неверно. Может быть, я… немного переусердствовал, из-за их матери. — Он вздохнул. — Дороти следовало понять, что самоубийство — вовсе не единственный выход.

Гант достал пачку сигарет, вытащил одну. Повертел её в пальцах.

— Мистер Кингшип, как бы вы поступили, если бы Дороти вышла замуж, не посоветовавшись сначала с вами, а потом бы у неё родился ребёнок — раньше срока?

— Не знаю, — ответил Кингшип, немного подумав.

— Он отшвырнул бы её прочь, — спокойно произнесла Мэрион. Они обернулись к ней. В прежней позе она неподвижно сидела на диване. Её лицо было видно им отраженным в зеркале, наклонно установленном над камином. Она всё так же смотрела на обрывки бумаги на полу.

— Ну как? — спросил Гант у Кингшипа.

— Не думаю, что отшвырнул бы её, — запротестовал тот.

— Ещё как бы отшвырнул, — повторила Мэрион безжизненно.

Кингшип снова повернулся к окну.

— Что ж, — сказал он после некоторого молчания, — в таких обстоятельствах семейной паре надо быть готовой взять на себя ответственность, как накладываемую на них браком, так и… — Он не закончил фразу.

Гант закурил сигарету.

— И вот что получилось, — сказал он. — Вот поэтому он и убил её. Должно быть, она рассказала ему о вас. Он понял, что денег ему не видать, даже если он женится на ней, а если не женится, ему придётся худо, поэтому… Потом он решает повторить попытку, с Эллен, но она затевает своё расследование и подбирается к истине слишком близко. Так близко, что ему приходится убить её и Пауэлла. И затем он пробует в третий раз.

— Бад? — сказала Мэрион, выговорив это имя совершенно механически, и только в зеркале отразилась пробежавшая по её лицу едва заметная тень удивления, словно её жениха обвинили в недостаточном умении вести себя за столом.

Кингшип, прищурившись, смотрел в окно.

— Я бы поверил этому, — сказал он твёрдо. — Я бы поверил этому. — Но едва он повернул лицо к Ганту, вся его решительность куда-то исчезла. — Вы обосновываете всё на том, что он не сказал Мэрион про свою учёбу в Стоддарде. Мы даже не уверены, знал ли он Дороти, не говоря уж о том, что он был именно тем, с кем она… встречалась. А мы должны быть уверены.

— Девчонки в общаге, — возразил Гант. — Кто-нибудь из них должен знать, с кем она ходила.

Кингшип кивнул.

— Я мог бы кое-кого нанять, съездить туда, поговорить с ними…

Гант задумался, потом покачал головой.

— Без толку. Каникулы; к тому моменту, когда вы сумеете разыскать хоть одну из девчонок, знающих про это, будет слишком поздно.

— Слишком поздно?

— Как только он узнает, что свадьбы не будет, — он глянул на Мэрион; она молчала, — околачиваться здесь дальше, чтобы узнать причину, он не станет, верно?

— Мы найдём его, — сказал Кингшип.

— Может быть. А может, и нет. Люди исчезают. — Гант сделал глубокомысленную затяжку. — Что, Дороти не вела дневник или что-нибудь типа этого?

Зазвенел телефон.

Кингшип прошёл к резному столику и снял трубку.