Повести о чекистах

Пока Чащин закуривал «Беломор», Винокуров отдал распоряжение дежурному офицеру насчет Антонины Владимировны.

— Итак, докладывайте. Бели я вас правильно понял, вы хотите довести операцию до конца. — Чащин пустил колечко дыма и, наблюдая за ним, продолжил: — Желание ваше похвальное. Однако как это осуществить сейчас? Мы точно не знаем, где обитают хустовцы, какими силами располагают.

— Это я учел, — ответил Винокуров. — Не зная броду, не суйся в воду. Так! И в нашем деле тем более не стоит рисковать, если координаты не известны. Единственное, что играет на нас, на успех дела, — это подъем сил у всех работников отдела после успешного проведения операции. Это немаловажно. Второе. Сейчас на усадьбе Зуев и Пивень допрашивают Осадчего. Он не пожелал быть со всеми бандитами вместе и попросил его транспортировать в отдел одного. Я не стал возражать. Возможно, он на что-то надеется. Посмотрим. Мы пошли ему на уступку. Может быть, взамен он сообщит нам местонахождение схрона. Нет, так проговорится кто-либо из привезенных сюда. У меня надежда на Зубана. Он на что-то намекал.

И последнее, что говорит в пользу моего предложения, — майор перевел дух. — Узнав о разгроме бункера и смерти Коломейского, Хустовец обязательно сменит стоянку. И тогда все начинай сначала.

— Действуйте, — согласился Чащин. — Посылайте фургон на усадьбу. О готовности доложите. И еще. Договоритесь с руководством местного истребительного батальона. Пусть срочно выставят посты вокруг усадьбы. С недельку подежурят, пока мы управимся с Хустовцем.

— Слушаюсь! — Винокуров встал. Он сейчас был готов, как говорится, в огонь и воду. Подполковник по-дружески обнял его за плечи.

В коридоре Винокурова догнал капитан Свирин.

— А я вас ищу, Иван Алексеевич. Задержанные молчат. Даже отказались назвать себя.

— Это глупо с их стороны. Посмотрим, что они скажут, когда мы предъявим им кое-какие, улики и сведем с Осадчим. — Он распахнул двери своего кабинета и пригласил Свирина войти к нему. Винокуров сел в кресло и вытянул ноги. Сегодня день для него начался рано, он чертовски устал, но эта усталость была приятная. Он с удовольствием потянулся.

— Отдохнуть бы нам с вами часок-другой, — улыбнулся он Свирину. — Но… дела. Я вас попрошу, Борис Павлович, отправляйтесь на усадьбу и забирайте всех: Зуева, Пивня, Осадчего и Марину. Начальству складов скажите, что она задержана до выяснения. Попросите их похоронить Коломейского. Итак, не теряйте ни минуты…

— Понятно. — Свирин поднялся и вышел.

В дверь постучали, вошел дежурный офицер.

— Извините, товарищ майор. Вас вызывает начальник отдела.

— Вам о чем-либо говорит фамилия Ферсан? Петр Ферсан? — встретил его вопросом Чащин.

— Конечно, говорит. Ферсан есть в банде Хустовца. А что?

— Так вот. Этот Ферсан задержал бандита Дрына и находится сейчас в Иршавском МГБ.

— Ничего не понимаю. Бандит задержал бандита?

— Не совсем так. Оказывается, Ферсан ушел из банды.

— Ну и что? Он теперь работает на нас? Вы меня разыгрываете.

Александр Лукич подошел к Винокурову и встал напротив.

— Так вот, Дрын действительно задержан при довольно-таки любопытных обстоятельствах. Вчера после полудня по поселку Дивное на взмыленной лошади промчался какой-то всадник. На уличном перекрестке он чуть не сбил шестилетнюю девочку. Лошадь шарахнулась и выбила седока из седла. Все это привлекло внимание Ферсана, который неподалеку налаживал телегу. Он бросился к упавшему и узнал в нем Дрына. Корчась от боли, тот пробормотал: «Я помалу зашибся и зараз смоюсь, а ты, Петро, иди своей дорогой. Я не знаю тебя, ты — меня». И попытался встать на ноги, но тут же рухнул. Вернувшись к напарнику, с которым чинил телегу, Ферсан сказал, что упавший — бандит, и тот предложил заявить о нем участковому милиционеру.

Дальше развивались события так. Дрына схватили. Задержали и Ферсана. Надо же было разобраться в происшедшем.

Винокуров встал и прошелся по кабинету.

— Между прочим, у задержанного обнаружили маузер, — продолжал Чащин, — а лошадь оказалась краденой. — Александр Лукич достал пачку «Беломора» из стола и долго рассматривал, будто выбирал, какую же лучше папироску искурить. Наконец он выбрал, помял и сунул в рот, затянулся и выжидающе посмотрел на майора. Тот молчал.

— В общем, я попросил коллегу доставить этих двоих к нам. Они здесь будут как нельзя кстати!

— Спасибо! Вы прочли мои мысли. Я только что вас хотел об этом попросить. — Винокуров подошел к Чащину и хотел пожать его руку, но тот остановил его жестом. — Благодарить будете потом. Как говорится в народе: не будем говорить гоп… Самое главное, дорогой Иван Алексеевич, у вас еще впереди.

— Надо ли говорить о том, как нам сейчас нужен Дрын, — рассуждал Винокуров. Он шагал по кабинету, не находя себе места.

— Но Дрын может и молчать, как те, что сидят сейчас там, внизу. Тогда Ферсан! Если он пошел на задержание бандита, то он может нам помочь разыскать лагерь Хустовца. Так?

— Может быть, и так, а может, и нет.

— Так! Так! Так! Я уверен, что будет именно так. — На смуглых щеках Винокурова появился румянец. Его глаза вдохновенно горели.